− Чекаешь, на какое кресло поменяли!
− Как здорово, что ты теперь вместо секретарши! – улыбнулся я.
− Я теперь и за секретаря, я за всех теперь. Текучка уменьшилась, собеседования в разы сократились… – Как твои дела, Антоний? Расскажи.
− Как мои дела? Лучше всех! Так, кажется, говорят самоубийцы?
Девушка испуганно посмотрела на меня и, кажется, нажала кнопку под столом.
Я направился за стекло к девчонкам-рекрутершам, где когда-то проходил собеседование – ни одного знакомого лица! Как тогда, так и сейчас я находился в расхлябанном состоянии: тогда − из-за безденежья, теперь – из-за чего-то абсолютно неопределённого, но явно нависшего надо мной, и сгущавшегося как топь, Гринпинская трясина, Ведьмин студень, что похуже безденежья. Хуже нищеты − неизвестность, загадка, которая касается тебя лично. Я приехал в Москву выяснить, но ещё больше запутался, так ещё разочаровался в Тоне, стал её подозревать. Тоню наняли, чтобы подпустила мистики, в которую я не верил и не верю. Оксану попросили писать докладные. Главный, Баскервиль, который на самом деле ничего и не главный, а такой же наёмный, как мы все, просто вип-наёмный, приезжал оценить моё моральное состояние. Эйчариха Инна – последнее звено. Если сначала отказали мне на собеседовании, а потом она перезвонила – значит, по утверждению Тони, её попросили перезвонить. Кто хотя бы попросил-то?
Инна появилась в коридоре, она несла девушкам по подбора персонала распечатки − резюме потенциальных жертв нашей «стабильной» компании, но она смотрела на меня – администратор её вызвала кнопкой. Я двинулся навстречу. Решил открыть все карты. Я широко улыбнулся Инне в стиле наивняк. Она тоже надела маску. Ослепительную маску, чем и выдала себя. Она одаривала очаровательными приветствиями только топ-клиентов, акционеров и Баскервиля. Я хорошо запомнил её на корпоративе. Я, уволенный за непрофессионализм, безработный, никак не должен был удостоиться такой улыбки. Неужели она хочет меня очаровать так же, как я её?
− Привет! – сказала она с каким-то интимным оттенком, настоящая кошечка.
Она изменилась. С женщинами вообще сложно. Они могут меняться кардинально в сущие дни. Я смотрел на Инну и не мог понять, в чём она изменилась. Причёска – та же. Блуза и юбка (жакет, видно, в кабинете). И я понял! Походка. Инна как будто плыла, а не чеканила шаг. Инна стала ниже ростом, чуть выше Тони. Она была не на каблуках! Она была обута в кроссовки.
− Порезалась на педикюре сильно. Пятка. Опухла вся голень! Загноилось – резали, − виновато улыбнулась она.