В первую нашу встречу Петра произвела на меня приятное впечатление. Короткий курортный роман обернулся серьёзными отношениями, и потом я сделал ей предложение. Она идеально подходила на роль жены. Безупречная репутация, благородное происхождение, кроткий характер – вот что заставило меня принять это решение. Я никогда не говорил, что любил её. В моей системе взглядов и представлении о семейной жизни чувство уважения и преданности были превыше любви, которая в итоге всё равно бы когда-нибудь прошла.
Помню, как она впервые призналась в любви, а у меня ничего кроме чувства неловкости в тот момент не возникло. Петра свыклась с моей холодностью, и её попытки получить от меня взаимное признание сошли на нет. Она вообще оказалась очень ненавязчивой и понятливой женщиной. Я же чувствовал себя подонком, потому что не мог дать ей и сотую долю теплоты, которую она ежедневно мне дарила. И если раньше я думал, что её устроят партнёрские отношения, основанные на взаимоуважении и преданности, то в последнее время никаких сомнений, что ей будет этого недостаточно, у меня не возникало. Я поступил эгоистично, предложив ей свое имя, но не сердце, и с сожалением наблюдал, как свет в её глазах, который загорелся при первой нашей встрече, с каждым днём угасал, а с ним и сама Петра. Пока наши отношения окончательно не вошли в тупик.
Неожиданная новость о трёхлетней дочери заставила принять решение, которое впервые мне далось крайне тяжело.
***
– Вы правы, у меня есть ребёнок, но с чего вы взяли, что он ваш?
Неверную тактику она выбрала. Сидит бледная, трясётся как осиновый лист, то притянет к себе тарелку с клубникой, то резко отодвинет её. Хаотичные движения выдавали её страх и замешательство. Боялась, а всё равно на рожон лезла.
– Насть.
– Что? – обречённо вздохнула она, понуро опустив плечи.
– Кажется, ты не осознаёшь всю серьёзность ситуации. – Крутанул барный стул, на котором она сидела, так, что мы оказались лицом к лицу.
Да. Она чего-то боялась, а это плохо. С женщиной, которая испытывает страх, конструктивного диалога не получится.
– Чего ты боишься? – старался, чтобы мой голос звучал ровно, почти мягко.
– Я не знаю, чего от вас ожидать.
– В моих планах нет ничего, что бы могло навредить тебе или… нашей дочери.
Запнулся на последнем слове. С трудом осознавал, что у меня есть трёхлетний ребёнок.
– А у вас, оказывается уже есть планы? Я могу узнать о них?
Пришла в себя немного. Слышать слегка проскальзывающие дерзкие нотки в её голосе лучше, чем лицезреть страх в янтарных глазах.
– Я хочу участвовать в жизни Алисы.