- Минуту позволите? - спрашивает Демид и, получив утвердительный ответ, подходит ко мне, наклоняется и тихо говорит:
- Мы сейчас уедем. Это может быть надолго. Никуда не уходи. Ничего себе не придумывай. И дверь никому не открывай.
Затем они покидают квартиру. А я остаюсь одна. С тоской оглядываюсь. Это сколько же мне тут одной порядок наводить?
Вдруг в дверь снова звонят. Я не успеваю ни о чем подумать. Иду и открываю дверь, даже не посмотрев в глазок. Лучше бы посмотрела. Я думала, что это Демид за чем-то вернулся.
Но это не он.
- Ты как? - огорошивает меня вопросом незванный гость.
И в глазах у него, я готова поклясться, неподдельное беспокойство.
Вот только я устала и не готова разгадывать шарады.
- Зачем ты пришел?
Не знаю, чего ждал Шувалов, но явно не такого холодного приема. Он смотрит на меня озадаченно.
- В каком смысле?
Как мне все они надоели!
- Рома! Я не готова к приему гостей. Тебе что нужно?
Озадаченное выражение его лица сменяется возмущенным.
- Я ради тебя такое провернул. А ты спрашиваешь, что мне нужно? Я думал, этот тип тебя уже утопил в ванной. Он тебе ничего не сделал?
Я, наверное, зря от психушки отказалась. Что от меня может быть нужно этому парню? Раздражение затапливает меня от пяток до макушки. Оно становится еще больше от того, что я замечаю, как он ощупывает меня взглядом, проверяя, цела ли я. И мне сейчас не важно, что он обо мне подумает. Я не понимаю, для чего он пришел. И когда наши с ним отношения успели перерасти в те, в которых он имеет какие-то права на меня.
- Трахнул, - срывается с моих губ, прежде чем я успеваю оценить вред такой прямолинейности.
- Что? - переспрашивает он, хотя прекрасно слышал, что я сказала.
- Ты же спрашивал, что мне сделал Демид? Так вот. Он меня трахнул. Что ты еще хочешь узнать?
Шувалов не знает, как продолжать дальше разговор. Но он ведь не думал, что я и, правда, прыгну ему на шею? С какой стати? Я его не знаю совсем. И никакого желания узнавать его, у меня нет. В сцене на газоне возле его дома я четко осознала, что главным является отец. А тот так напомнил мне своего собственного, что стало противно. Это не воспитание, это дрессировка с угрозой отлучения от кормушки. И толку, что я все время была послушной? Меня все равно выбросили за ненадобностью.
- Зачем ты влез? Тебе же ясно сказали, мы сами разберемся.
Голубые глаза вспыхивают гневом.
- Значит, вот так?
- Да. Что непонятного? Он меня содержит, я с ним за это трахаюсь. Тебе в этом уравнении нет места.
Вся обеспокоенность тут же слетает с Романа, как шелуха. На губах играет гаденькая улыбочка.