Укоризненно качнул головой, привычным жестом потирая переносицу. Взял крепко за руку, увлекая за собой. Прочь из помещения. Напоследок бросив:
— Я позвоню.
***
Едем в машине. Мир погрузился в безмолвие. Что это со мной? Почему меня одолевает страх? Чего бояться? Может у него намеревался секс втроем, а я помешала. Черт и откуда такие ужасные мысли. Представляю их и еще хуже. Устало потираю виски, настраиваюсь на ответы. Он ничего не объяснил. Это нервирует. Неизвестность сама по себе пугает. Задаю единственный важный вопрос:
— Ты сегодня был на работе?
— Нет.
Ножом по сердцу полоснул, в холодный омут с верёвкой на шее. Значит я ему наскучила? Кусаю губы до крови. Главное не разреветься.
— Останови, — надломленно шепчу.
— Успокойся.
— Я сказала, — задыхаюсь. — Останови машину! Сейчас же…
Накатывает истерика. Стараюсь не терять рассудок.
— Угомонись, — ледяным тоном отчеканил он.
Но я уже не могу слышать, видеть. Меня прорвало:
— За что ты так со мной? — выкрикивала я.
Билась в отчаянии, при этом лихорадочно дёргая ручку двери на себя, совершенно забыв, что открывается она в противоположную сторону.
— Не дергайся. Если ты не перестанешь, то…
Перебила его:
— Уйду на тот свет со сломанными руками, да?
Резко затормозил. Так, что я чуть не ударилась о стекло.
— Сумасшедший!
Он вышел из машины, и с минуту-другую мы смотрели друг на друга через стекло. Злой рок. В первый день нашего знакомства было так же. Изменилась локация и… ощущения другие. Все еще пребывая в шоковом состоянии, не решалась выйти, а он видимо сохранял дистанцию, чтобы не наломать дров. И правильно.
***
Однако шли минуты, часы, но Адам не заходил внутрь. Уже холодало. На улице темно. Он сидел на капоте автомобиля и задумчиво глядел куда-то вдаль. Стало жаль его, вдруг простудится еще. Пусть даже мы расстанемся — это не повод угробить себе здоровье. Злость постепенно уходила, я взяла пальто и вышла к нему.
— Поздравляю, — прерывает тишину первым.
— С чем? — недоуменно спросила.
— С днем рождения, Агата.
Фыркнула. Вспомнил все-таки.
— Спасибо, — подала ему верхнюю одежду. — Надень. Заболеешь.
Бесцеремонно прижав к себе, укрыл нас им, заставляя уткнуться лбом в его плечо.
— Волнуешься? — усмехнулся любимый гад.
— Еще чего!
Мы стояли посреди дороги, не смея нарушить цельность. Боль в груди душила и разрасталась с каждой минутой. Его существование — моя потребность. Необходимость. Смогу ли я без него? Душа рвется на части.
— Как долго ты изменяешь мне?
Молчит, подтверждая мои догадки. Дергаюсь, пытаясь вырваться из хватки. Бесполезно. Стою, зажатая между его коленями.