«Дорогая Энн,
я долго не мог придумать, что тебе сказать. Мне кажется глупым даже писать эту записку, но потом я вспомнил, как много лет назад мои письма к тебе помогли выразить себя. Мне всегда казалось, что я могу сказать тебе то, что не смог бы никому другому.
Я знаю, что прошло тринадцать лет с тех пор, как мы расстались: тринадцать лет с тех пор, как я совершил самую большую ошибку в своей жизни. Не проходило и дня, чтобы я не ругал себя за то, что отпустил тебя. Я знаю, что ты, наверное, движешься дальше, и что я опоздал на тринадцать лет, но мне нужно, чтобы ты знала, что мои чувства к тебе никогда не менялись. Когда я пишу это, я слышу, как ты говоришь Ларри, что просто нужно время, чтобы забыть об отношениях, и что женщины переживают расставания тяжелее, чем мужчины. Ты ошибаешься. Я никогда не забывал тебя.
Долгое время я пытался все забыть и встречаться с другими. Я избегал любой информации о тебе. Я даже отчасти убедил себя, что ненавижу тебя. Но я лгал самому себе. Тогда я бы этого не признал, но причина, по которой я приехал в Фэрфакс, была в тебе.
Ты, вероятно, подозревала это. В конце концов, ты всегда хорошо меня понимала. Я уверен, ты заметила, как я искал любой предлог, чтобы столкнуться с тобой. Но я никогда ничего не говорил, потому что не мог понять, что ты чувствуешь, а когда открывал рот, то, казалось, просто впадал в ступор.
Рискуя снова выставить себя на посмешище, скажу тебе вот что: я никого не любил, кроме тебя.
Besos,
Адам»
Дрожа, я уставилась на записку от Адама. Я перечитывала ее снова и снова. Адам все еще испытывал ко мне чувства, даже после стольких лет. Я вспомнила, как он отвез меня в больницу после инсульта отца, как обнимал меня на похоронах, говорил в библиотеке, что Рик не заслуживает меня. Он все время пытался сказать мне своими поступками, что все еще любит меня, но я была слишком глупа, чтобы понять это. Я вскочила с дивана, мое сердце болезненно колотилось в груди. Импульсивно я выбежала за дверь.
На улице все еще шел сильный дождь, и я выскочила из дома, не захватив ни зонтика, ни даже куртки. Все, что я знала, это то, что я должна увидеть Адама как можно скорее. Я побежала по пустым улицам к его дому, не обращая внимания на проливной дождь, надеясь, что он все еще там. Входная дверь в особняк была открыта, гости ушли, а официанты выкатывали из приемной последние круглые складные столики.
— Вы не знаете, где президент Мартинес? — спросила я. — Мне нужно с ним поговорить.
— Проверьте библиотеку, — сказал один из официантов. — Я видел, как он вошел туда некоторое время назад.