— Джек! — окликнула его Бекс. — Я хотела познакомить тебя с гостями.
Джек вошел на кухню босиком, в обтягивающей футболке, подчеркивающей его спортивное телосложение, и дизайнерских джинсах. Время, проведенное в Голливуде, сгладило все те братанские деревенские замашки, которые у него когда-то были. Лицо лощеное, волосы уложены гелем, на запястье — огромные часы. Он прошелся по комнате, получая воздушные поцелуи от всех друзей Бекс, а затем нежно поцеловал ее в щеку. Я взглянула на Ларри — он был совершенно ошарашен.
— Я Джек Линдси, — представился он, протягивая мне руку. — Очень приятно с вами познакомиться.
— Энн училась с нами в Принстоне, дорогой, — сказала Бекс.
— Правда? В каком году? — спросил Джек.
— В 2003, — ответила я.
— И я тоже! — воскликнул Джек, словно не мог поверить в такое совпадение.
— Это мой коллега, Ларри, — представила я друга. — Он преподает со мной в Фэрфаксе.
— Вы профессор? — Джек пожал Ларри руку.
— Да, — пробормотал Ларри. — В основном специализируюсь на Генри Джеймсе.
— Вы учите какому-нибудь Твену? Он свой парень. Я читал все его произведения.
— Я люблю Твена, — согласился Ларри.
Я недоверчиво посмотрела на него, но он не обратил на меня внимания.
— Вы знали, что его настоящее имя Сэмюэл Клеменс? — спросил Джек.
— Не может быть, — выдохнул Ларри.
— И он был лоцманом речного парохода на Миссисипи?
— Нет… Правда?
— И он родился и умер с приходом кометы Галлея?
— Я этого не знал!
— Ага! У меня есть книга, которую я хочу тебе показать. — Джек повернулся к Бекс. — Ничего, если я украду Ларри на минутку? Пока вы, дамы, располагаетесь?
— Ну, конечно! — Просияла Бекс. — Мы будем во внутреннем дворике.
Ларри практически выбежал из комнаты вместе с Джеком. Бекс провела нас через французские двери в свой затененный внутренний дворик. Он выглядел, как продолжение ее дома: с плюшевой садовой мебелью, большим обеденным столом с маленькими букетами полевых цветов и большим количеством ковров, покрывающих каменную дорожку. Из внутреннего дворика открывался потрясающий вид на раскинувшийся во все стороны город с ощетинившимися выступами, отмечавшими Сенчури-Сити и центр Лос-Анджелеса вдалеке. С того места, где я стояла, можно было различить туманную голубую дымку океана. Я подошла к краю патио и увидела встроенный в лужайку бассейн в форме восьмерки, символизирующей бесконечность, бортик украшала современная скульптура из матовой стали. Справа виднелся ярко-зеленый прямоугольник теннисного корта.
Срань господня. Моя квартира могла бы поместиться в патио Бекс. Все было тщательно продумано и ухожено, от светильников до бархатистого мха, который рос в расщелинах мощеной дорожки. В моей же квартире была старая сантехника и так много слоев толстой, липкой белой краски Навахо на стенах, что, когда шел дождь, можно было снять слои, как кору с дерева.