Я издаю тихий стон, понимая, это лучшее, что я вообще испытывала в жизни. Я поднимаю руки выше, касаюсь его волос. Мне хочется ещё раз застонать: какие они мягкие на ощупь.
Шейн запускает язык в мой рот, больше не удерживая меня за шею. Он без труда находит мой язык, скрывшийся за зубами. Моя спина прижата к стеллажу. Шейн упирается рукой в книги над моей головой. Его левая рука то сжимает, то отпускает мою талию.
В ушах засвистело, а поцелуй все продолжался. Мне уже не хватало воздуха, но я даже не думала отстраняться. Сейчас ничего не имело значения, кроме этого гребаного языка, божественного на вкус, который по-хозяйски разгуливает у меня во рту.
Черт! Черт! Черт! Это прекрасно!
И чем превосходное был взлет, тем горше кажется падение.
Шейн сам отстраняется от меня. Его губы на секунду отдаляются, но тут же вновь целуют – быстро, страстно, ненасытно.
Я открываю глаза. Он тяжело дышит, уверена, я тоже. Его глаза исследуют моё лицо, останавливаясь на моих глазах. Они ему покоя не дают, да?
– Ты покажешь мне? – с трудом выдыхает он. – Покажешь настоящий цвет своих глаз?
Опять он об этом! Какой настырный!
– Зачем тебе?
Моя защита рушится под напором этого парня. Я отвожу взгляд, хотя никогда этого не делала. Сейчас мне стыдно, и я вновь напоминаю себе ту маленькую девочку, которая не понимала, для чего её мама заставляла надевать эти долбанные линзы.
Все вдруг кажется мне абсурдным. Я избавилась от скул, губ, ресниц, волос, но не сделала самое главное – я не признала саму себя, обычную девушку со светло-серыми, почти белыми глазами, не принадлежащую к фамильному древу Дэвисов.
– Не сейчас, – тихо произношу я.
Я ещё не готова.
POV Салли
И что мне после всего этого делать? Как придерживаться основного плана, если единственное, чего я хочу – это быть ближе к нему?
Ответ приходит сам собой. Нужно держаться от него как можно дальше.
Да, мой план – избегать его – провалился, и вторая попытка – отвлечься с помощью Реда – тоже оказалась сокрушительно провальной. Но кто мешает мне попытаться вновь?
Я вхожу в школу, оглядываясь по сторонам, словно вчера натворила такое, за что меня вновь могут упечь за решётку ещё на несколько лет, или в любую секунду из-за угла может выпрыгнуть Шейн, чтобы наброситься на меня. Не знаю, чего боюсь больше.
Но никого нет. Окружающим почти плевать на меня. Лишь некоторые провожают меня презрительными кивками.
Я подхожу к своему шкафчику, стискивая зубы. Я ещё вчера заметила, что с ним что-то не так. Весь покорёженный, будто его пытались открыть гвоздодёром, ну, или открыли им же.