– С каких это пор нынче мужчины стали перенимать поводки пещерных людей? ― поинтересовалась я с долей ехидства, а самой хотелось визжать от счастья.
– Договоришься, в следующий раз притащу тебе мамонта и заставлю готовить! ― сгрузил он мою тушку на довольно большой диван в гостиной.
– А тебе паркет не жалко? ― выпалила я, хитро прищурившись, когда он вернулся к дивану, неся в руках многочисленные и умопомрачительно пахнущие пакеты.
– А что не так с паркетом?
– А костер я тебе где буду разводить для готовки убитого тобой мамонта?
– Ешь уже, ― он сунул мне несколько пакетов, ― язва!
Ну конечно, мы же не можем оставить последнее слово за женщиной.
* * *
Игорь
Думал, успокоюсь и расслаблюсь, пока будем есть, знал бы, как я ошибался. Несмотря на голод, с трудом чувствовал вкус блюд, да и глядя на малышку, есть совершенно расхотелось. Тонкие пальчики с нежностью поглаживали пластиковый контейнер, а мне отчаянно хотелось оказаться сейчас на месте вилки. Эта девочка умела наслаждаться вкусом еды. Прикрытые глаза, выражение экстаза на лице. А губы… боже, как чувственно они обхватывали вилку, скользя по гладкому железу. Я снова почувствовал себя больным извращенцем, как когда-то давно, когда стал вот так же заглядываться на совсем еще девочку, немного нескладную, но такую живую и притягательную. Сам себя ненавидел за эти чувства, но ничего поделать не мог, только смотреть, только держаться на расстоянии.
Только в ее присутствии всегда терял голову, не мог анализировать свои действия, да и просто думать не получалось. Несколько часов назад тоже чувствовал себя идиотом, последним дураком. Стоя у плиты и глядя на нечто, подгоревшее на сковороде, расстроился, всерьез задумался взять несколько уроков у своего шеф-повара. А потом почувствовал ее ручки на своем теле, думал, показалось, чтобы она сама подошла, да еще и обняла?! Захотелось развернуться и сгрести ее в объятья.
Ожидаемых мной насмешек так и не последовало и будь я проклят, если не почувствовал себя самым счастливым человеком на земле! Не глупа и, без сомнения, все поняла, но оценила именно мой порыв, а не окончательный результат, сделала вид, что ничего не заметила. И до меня, кажется, начало доходить то, о чем твердил мне Змей. Нет, не в полной мере, но сдвиги в моих мозгах явно были. И я готов был каждый день позориться и сжигать завтраки, обеды или ужины, неважно, лишь бы она вот так меня обнимала.
Забыв про свою еду, остекленевшими глазами наблюдал за ее руками, губами и выражением лица. Поймал себя на мысли, что обязательно приготовлю то, что она будет есть с таким же наслаждением. Никогда не думал, что забота о ком-то может быть настолько приятной.