Способность любить приходит к тем, кто просто принимает себя и свою судьбу и не пытается прыгнуть выше собственной головы просто потому, что однажды понял про себя что он малость умнее. Вам не нравятся обличения, а это эгоцентризм… И все ваши послания пропитаны им. Понимающие и смиренные просто проходят мимо, а страстные и надменные вступают в диалог и даже подписываются на вас… А это ужас…Умничать Михаил – это жуть и именно она играет ловко с нами в игры…
Ответ:
Каждый рожден там, где должен, и если человек ищет спасения на стороне в другом мире, стране он будет обречен. Не констатируйте свое сопереживание на других от видения своей зеркальной стороны в альтер-эго другого. Нет во мне того, от чего вас и тянет вниз; это вы иных, в свое время актуальных личностей переняли душевно сильно сладко, до забвения – что гордыня – это грех, и с ней надо бороться: а я вам ещё раз говорю. Здесь нет ничего от меня, здесь все через меня для всех. И мне за это ничего не будет, покуда я чист как лист кленовый на рассвете. Покуда я делал для этого столько, сколько в совокупности некоторые общества людей за целую эру своего существования; и одному лишь ему ведомо об этом, какая этому всему была жертва.
А тут мадам, живущая в гнете и боли от собственной черты, которую она питает своей слабостью и страхом остаться ни с чем, мне заявляет о том, что мы вдруг с какого-то перепугу тождественны, схожи и у нас одна участь горделивых, себя не осознающих личностей, идущих неизвестно куда своими дорогами. Вы все, кто видит во мне изъян, знайте, что это ваше, ваш и для вас. Я чист как лист кленовый на рассвете, во мне все мощи святости и жизни; но не потому, что я решил, а потому как это нужно, и лишь тому, кто мог тому дать объяснение, и жизнь в ответ пожертвовать во имя всех, свою. Вы просто оперируете чем-то свойственным всем остальным, прожившим долгую мудрую, как им могло показаться жизнь. Но это не так. Я в другом ритме, здесь нет ничего кроме самого ритма и его однородного чувства любви и единения. Любовь и гордыня из отряда человеческого самолюбия, где эго во главе всю жизнь туманом сеет свою правду. Но лучше ничего не доказывать мне. Ведь я для вас. Лучше, если не согласны, сохраните чувство любви и понимания ко мне, обратив свой взор лишний раз к Богу, вопросом о том, что чтобы не было, кто бы что не говорил, вы верны лишь ему и только ему.
Это будет полезнее, чем констатировать вам не властное к пониманию и это будет искренним по отношению к вашему намерению и вниманию, которое вы всегда должны обращать к Богу. Раз так сложилось, что вы там, где оказались – вероятно это участь, ведущая к прозрению и осознанию в конечном итоге, но только если вы сохраните неистовую веру в Бога, как ребенок к своей матери. В иных случаях, если ваше неосознанное недовольство хоть каким-то образом попадет в мою обитель, вы просто вместо того чтобы обрести понимание и беспричинное счастье, обретете новые неотработанные жизненные уроки, которые вам придется также снова отрабатывать, но уже соприкасаясь с ними в реальной жизни, такими же живыми людьми, которые будут снова нести боль, провоцировать вас на упадок и разочарование. Поэтому в любой дом либо с миром и пониманием, либо лучше не заходить, а лишний раз зайти на второй, третий круг, – чтобы выветрить обременяющий на сомнение и упадок дух. Настрой всегда важен, он не всегда подвластен пониманию и для этого нужно постоянно находится в ритме своего любимого дела; чтобы в случае упадка вы могли вернуться в свое русло и быстро восстановить настроение, вернув себе прежний ритм Творца. Но коль у вас нет творческого дела, в котором вы чувствуете себя благостно, и безмятежно беспричинно счастливо, то вам нужно всегда очень осторожно относиться к тому что вы думаете о людях; покуда если их поле в тысячи раз сильнее вашего, вам прилетит тысячекратно умноженное негодование. А если это благость, то равноценная вашему намерению. Поэтому пожалуйста, иначе смотрите на мир. Это касается всех. Ведь это будут читать впоследствии миллионы. Покуда это идёт к тому, покуда это предопределено, покуда эти слова печать самого прозрения, летящего к вам, непоседы, – домой.