Только после водочки с омаром стало по-настоящему приятно. Спроворив из хитрой комнатенки еще одну порцию (все на тарелочке: и водочка в рюмочке и омар на хлебушке), Сырцов выбрал для постоянного нахождения главный зал и, найдя тихий уголок, прислонился к стенке. Невидимый оркестр со старомодной добросовестностью выводил забыто-незабытый, рвущий душу и ласкающий ее же, ретро-вальс. Наборный паркет зала звал к танцу, но публике было не до танцев: стараясь особо не шуметь, она поглощала халяву. Но и это не сердило Сырцова (он уже опустошил тарелку). Музыка, как говорится, увела его далеко-далеко...
- Тебя сюда Смирнов прислал? - спросили близко-близко грубым голосом.
Рядом стоял в красивом белом смокинге, красивый, как бог, начальничек, дружок закадычный когда-то, подполковник милиции Леонид Махов. Стоял и улыбался, сволочь. Сырцов переложил опустевшую тарелку из правой руки в левую, в правой - пальцами большим и указательным - ощупал материю на смокинге. Ощупал и поинтересовался:
- Теперь такие клифты в милиции как форму выдают?
- Особо отличившимся, - подтвердил и уточнил Махов.
- Особо отличаются у нас начальники. Ты еще на одну ступеньку влез, Леня?
- Нет еще...
- Но скоро влезешь, - продолжил за него Сырцов. - А Смирнов мешает, что ли?
- Смирнов слишком хорошо для нашего сурового времени, Жора. - Любил, любил неугомонного старичка полковник Махов, любил и жалел: - Рабское чувство справедливости когда-нибудь погубит его и, вероятней всего, очень скоро. Так ты на него работаешь?
- Отвали, - хрипло посоветовал Сырцов.
- Ты, я вижу, перестал меня бояться.
- А надо? Надо тебя бояться? Мне, Леня?
Сырцов резко, открыто резко перевел разговор на совсем другое. А Махов не хотел открытого боя, не нужен был ему открытый бой.
- Теперь тебе не надо меня бояться: ведь я уже не начальник тебе. Теперь ты боишься дедушки Смирнова, да?
Сырцов кинул тарелку на пустой поднос проходившего мимо официанта, вытер руки носовым платком и сказал:
- С детства стишки дурацкие помнятся - "дедушка, голубчик, сделай мне свисток". И вдруг сейчас, наяву дедушка Смирнов делает мне свисток. Я ему благодарен, Леня.
- Кое-чему научился в Москве, брянский волчонок, - понял про него Махов и, попив из стакана виски с растаявшим льдом, отправился фланировать по культурному центру. Сырцов закрыл глаза и помотал башкой - отряхивался от злости, а когда открыл глаза, не поверил им: в сопровождении двух суперкачков с кейсом, который только что был в руках у Василия Федоровича, стремительно пересекал зал сугубо энглезированный Иван Вадимович Курдюмов. Собственной персоной. Промчался метеором и исчез в саду. Сырцов кинулся следом. Единственное, что он увидел, подбежав к воротам, как захлопнулись дверцы ближайшего черного автомобиля, и как автомобиль бесшумно и стремительно сорвался с места. Сырцов вздохнул и отправился на поиски телефона.