Дмитрий Иосифович поднялся из кресла, дружелюбно улыбнулся, протянул вошедшему руку:
– Мендель Гениевич! Хорошо, что зашёл, – сказал он, как будто сам не вызывал сотрудника, – у меня для тебя есть интересное задание.
– Дмитрий Иосифович, – перебил Тимофеев, – из Москвы прислали образцы вируса. Возможно, новый штамм. У меня есть уже наработки.
Ивановский поморщился. При всей своей открытости дружелюбии и демократичности, он считал сотрудников существами более низкой ступени эволюции, чем он сам, поэтому ненавидел, когда они, эти самые сотрудники не беспрекословно выполняют мудрые указания, а проявляют вредную инициативу. Да ещё и перебивают! Однако, каким-то невообразимым образом, с пока ещё засекреченным вирусом Тимофеев угадал. Показывать, что не всё в институте находится под недреманным оком было не солидно. Да и работы по вирусу стояли на контроле у самого президента, поэтому Дмитрий Иосифович снова улыбнулся:
– Я и сам хотел тебе это предложить. Подключишься к группе профессора Абрамова.
Тимофеев не любил спорить, но выполнять указания этой посредственности, бездарного выслуживателя запенсионного возраста?! Нет уж, увольте!
– Можно, я сам поработаю, альтернативно, так сказать. Если одна группа вдруг зайдёт в тупик, у другой могут возникнуть свежие идеи. Потом объединимся, поделимся результатами.
– Добро, – согласился ректор. Он любил конкуренцию, когда подчинённые расталкивают друг друга локтями в попытке понравиться начальству, – я позвоню Абрамову, чтобы передал часть проб. В понедельник к концу дня жду первых результатов.
Выйдя от ректора, Мендель Гениевич вспомнил, что сегодня так и не пообедал, спустился в буфет, съел какую-то выпечку с какой-то начинкой, выпил стакан компота. Идти к Вячеславу Викторовичу Абрамову за пробами и выслушивать его возмущение по поводу того, что ему, профессору, доктору наук, не доверяют и поручают перепроверять результаты какому-то доценту, не хотелось. За образцами после субботника отправит мэнээса2 Серёжу.
Вернулся в лабораторию, открыл дверцу шкафа. Тут же резко закрыл. Не хотелось верить, что расстройства психики начались в столь раннем возрасте. У гениев так бывает, но сейчас это подтверждение гениальности как-то не радовало. Мендель Гениевич мысленно досчитал до десяти и распахнул обе створки. Картина не изменилась: по полке расползлись четыре слизня величиной с крупных крыс. Генриетта вытянула глазные щупальца и повернула их в сторону человека. Глаза были не похожи на человеческие, но это были именно глаза! Создавалось отчётливое впечатление, что слизень смотрит. Прямо в душу! Заведующий лабораторией тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Нужно было срочно узнать, что вызвало столь стремительный рост образцов. Мендель Гениевич догадался, что в мутации виноват вирус, с которым контактировали подопытные, других версий не возникало. Необходимо понять, какие гены подверглись мутации. Взрывной рост! Это тянуло на Нобелевскую премию.