Снег комьями падал на мои волосы, таял мокрыми пятнышками на плечах куртки, попадал в глаза, мешая обзору, но я хорошо знала, куда идти. Глеб не говорил ни слова, точно чувствовал, что в любую секунду я могу передумать, резко повернуть назад и трусливо вернуться в спасительное тепло машины. Быть может, он в самом деле улавливал мой настрой, потому не пытался спугнуть, просто шел следом, почти в точности повторяя мои следы на свежем снегу. Или же просто не хотел вникать и мысленно вновь был где-то далеко, а я все выдумала, как обычно.
Самонадеянно приписала ему способность чувствовать мое состояние.
Когда мы поравнялись с церковью, я невольно замедлила шаг, сделала глубокий вдох и почти сразу почувствовала ладонь Глеба на своем запястье. Он словно в очередной раз заглянул за завесу моих мыслей, каким-то образом сумел в них разобраться и поспешил избавить от смутных сомнений, для чего ему вовсе не требовалось изобретать что-то сложное, достаточно было просто взять меня за руку.
– Вер, я хочу тебе сказать… – он вдруг остановился, не выпуская моей руки, так что мне тоже пришлось замедлить шаг. – Если все это из-за того, что я как полный баклан подсел тебе ночью на уши со своими дурацкими откровениями… В общем, ты не обязана ничего мне рассказывать. Если это что-то изменит между нами, то, может, я и не хочу ничего знать.
Улыбнувшись, я отвела в сторону упавшую на лицо прядь волос:
– Тебе все равно?
– Нет. Конечно, нет. Видишь ведь, что творится… Я только не хочу накалять еще больше.
Едва сжав его ладонь в грубой перчатке, я вновь обернулась к извилистой белоснежной тропинке между могильных камней, давным-давно позабытых людьми.
– Мы почти пришли.
О том, что здесь кто-то похоронен, говорила только присыпанная кучка запорошенной снегом земли и маленький каменный ангел, благодаря которому я могла легко отыскать это место даже без какой-либо таблички и старых цветов. Я сомневалась, что двигаюсь в верном направлении, но ноги сами вели меня туда, откуда, казалось, так и тянуло мертвым пронзающим холодом.
Чем ближе мы подходили, тем сильнее зрела во мне уверенность в том, что я все делаю правильно.
Пора. Иначе нельзя. Вчера Глеб сказал, что не знает, от чего отталкиваться в наших сложных отношениях. Все верно: он ничего не знает обо мне, сомневается, и пока между нами стоит неведение, подпитываемое терзающими подозрениями и сомнительными доказательствами вроде бредовых каракулей Павла, все будет непреодолимо рушиться. Невозможно убежать от своей тени по острому стеклу осыпавшегося прошлого.