Вера упрямо поджала губы, но не сдвинулась с места. Помедлив с секунду, Глеб схватился за дверную ручку и вскоре растворился за дверью квартиры.
***
Еще издали он заметил знакомый колор разноцветных мигалок, сбросил скорость, оставил машину в темном переулке и дальше двинул уже на своих двоих. Приближаться к оцепленному месту, где уже находились кареты «Скорой» и сычевские луноходы, он не рискнул, остановился в некотором отдалении, так, чтобы более-менее видеть все, что там происходит. В «Скорую» погрузили носилки с лежащим на них человеком; со своего места Глеб видел только, что раненый – мужчина, но Макс это или кто другой, понять было решительно невозможно.
Прищурившись, он смог разобрать нацарапанный на машине медиков регистрационный номер, несколько раз повторил его про себя и двинул обратно. Раненого отправят в городскую больницу, вот там можно будет исхитриться и узнать все необходимые сведения о том, кто он такой.
ВЕРА
Глеб вернулся уже под утро.
Все это время я то тенью бродила от стены к стене, попеременно приближаясь к окну и вглядываясь сквозь пушистые хлопья снега в безлюдную улицу, то ложилась обратно в постель, закрывала глаза и тщетно пыталась уснуть. Но сон не шел. Я сходу могла набросать целый список всего того, что меня раздражает в Максиме Щёлокове, считая его истеричным язвительным придурком с огромным самомнением и полным отсутствием тормозов. Но даже несмотря на это, я точно знала, что хакер не станет понапрасну срывать Глеба куда-то посреди ночи, если на то не отыщется причины повесомее зависания системы или чересчур заковыристого сервера с закрытой информацией. За время, проведенное в компании этих ребят, я начала кое-что понимать, и теперь, с минуты на минуту ожидая хлопка входной двери, испытывала необъяснимый страх, отравляющий каждую из моих попыток переключить мысли на что-то иное. Страх, рассеять который мог только Хаос.
Он вихрем ворвался в мое жалкое существование, с ошарашивающей бесцеремонностью влез мне под кожу, заставил принять жизнь, не взывая к смерти, но несмотря на это я все еще пыталась сопротивляться. Хотела доказать себе, что смогу выбраться даже из такой безнадежной ситуации, и мои чувства к Глебу – не что иное, как малообъяснимая блажь доведенной одиночеством девицы. До встречи с ним я не верила, что такое вообще бывает. Впрочем, тогда меня заботили совсем другие вещи. Я билась с самой собой, своей судьбой, петляла по неприметным дорожкам будущего, опасаясь показываться на той, что предначертана специально для меня. Но он появился, и впервые не ощутив к себе враждебности со стороны кого-то постороннего, я потянулась к нему, а затем не на шутку им увлеклась.