Я молча пожала плечами. После сегодняшнего разговора с Лидсмадом я перестала понимать, что происходит.
– Ты правильно сделала, что потребовала встречи с другими квинлиг, – сказала леди Маркаду. – Даже если леди Мариос – ее так зовут? Ага, так вот, даже если она здорова, это еще ни о чем не говорит. Так, где твоя Ашрая?
– В городе, покуп…
– Я здесь. – В кабинете материализовалась Ашрая и протянула мне красивую корзинку с пышным синим бантом. – Я все сделала, но не нашла бант с серебряным отбликом.
– Ты молодец.
Я осторожно положила в корзину свой рецепт, быстро проверила ингредиенты – отменное качество – и хлопнула в ладоши:
– Будь любезна сообщить милорду Гаро, что мы готовы идти в гости и ждем его на террасе.
– Вы найдете дорогу? – с беспокойством спросила Ашрая.
– М, скорее всего, – я пожала плечами, – давай так. Как поговоришь с милордом, найди нас.
Но мы не заблудились. Может, я запомнила дорогу, а может, вело чутье – не знаю. Но появившаяся на террасе Ашрая была очень довольна.
– Письма, – напомнила мама, и я спохватилась:
– Отправь, пожалуйста, мамины письма. Они на моем столе.
– Все адресаты подписаны, – добавила леди Маркаду.
Когда Ашрая исчезла, мы подошли к парапету. Леди Маркаду с удовольствием любовалась Данкатлом и вполголоса комментировала золотые крыши особо обеспеченных семей.
– Почему ты отказалась от ожерелья? – решившись, спросила я.
– А зачем мне настолько долгая жизнь? – Она пожала плечами. – Это глупо. И цена слишком высока. Если бы могла, я бы кинула ему эти камни в лицо. Но артефакт он передал через духа. Жуткого такого, будто призрак доспехов.
– Дион, его дух-помощник.
Мама поежилась:
– Я даже заикаться начала, когда его увидела. Вот и сказала, чтобы уносил туда, откуда принес. В моих мыслях это было гордо и величественно, но в реальности получилось жалко и обиженно. Трудно принять королевскую позу, когда нос красный и забит соплями.
– А как же правильные слезы? Которые только украшают истинную леди?
– А я никогда и не умела, – отмахнулась леди Маркаду.
– И что, лорд Белтеш не потребовал с тебя ожерелье? – с любопытством спросила я.
Мама покачала головой:
– Гарвейн неприятный человек, но женские украшения его не интересуют. Даже настолько дорогие. Продать-то ожерелье нельзя. Ты же знаешь, такие вещи передаются по женской линии, от матери наследника к жене наследника. Продать такое ожерелье – это просто расписаться в том, что род перешагнул последнюю грань бедности.
– Понятно. Значит, он не говорил, как именно отдаст меня замуж?
– Нет. Он даже позволил меня вызвать портных с образцами тканей. Они, к слову, сегодня должны были прийти. Я виновата в том, что не нашла в себе сил открыто возразить. Но мне было так страшно, – мама поежилась, – до сих пор в дрожь бросает.