От полуденного зноя укрылись под центральным тентом, где свободно могли расположиться человек двадцать. Ожидая, пока будет готов традиционный марокканский мятный чай, Хамму рассказывал, как за последние несколько десятков лет эти места стали обитаемыми, потому что итальянцы построили тут ирригационную систему, которая состояла из каналов, спускающихся вниз с вершин дюн, и колодцев-воздуховодов. Каким-то труднообъяснимым образом от перепадов температур и влажностей в этой системе образуется конденсат, которого и хватает на то, чтобы многочисленные бербер-тенты возле дюн могли предложить своим постояльцам холодную и горячую воду практически круглые сутки.
Чай в маленькие конические стаканы разливала молодая женщина, которая могла бы показаться весьма миловидной, если бы не затейливая роспись в виде орнамента на ее лице. Видя неподдельный интерес гостей, гид тут же объяснил, что после принятия ислама берберки не наносят узоры на лицо, все это делается теперь в угоду туристам. Для большего антуражу.
— Блин, а тут вообще что-нибудь настоящее есть? — негромко пробормотал скептик Тайлер.
— Я тоже такой узор хочу! — оживилась Александра.
— На лицо?! — изумился Тайлер.
Чаепитие плавно перетекло в обед с непременным тажином — национальным блюдом, приготовленным в керамической посудине с высокой крышкой. Вообще-то, тажин бывает всякий, в этот раз довелось отведать из индейки — очень большой и очень старой, приготовленной в соломке из моркови, изюма, чернослива, оливок и стручковой фасоли. Все это парилось в собственном соку, поэтому было дико вкусным, настолько, что изголодавшиеся путники подтирали остатки подливки белой рыхлой лепешкой, беззлобно подтрунивая над Джейденом, в силу вегетарианских пристрастий лишенного этого великолепия.
После сытного обеда всех разморило. Вылезать под палящее солнце никому не хотелось, поэтому решили устроить сиесту, растянувшись прямо здесь на красно-коричневых полосатых коврах, устилавших земляной пол.
Выяснив, что гости не планируют оставаться до вечера, Хамму решил внести изменения в традиционную программу. Как по мановению волшебной палочки нарисовался местный оркестр с непривычного вида музыкальными инструментами, по центру возник кальян, все та же разрисованная леди разлила очередную порцию мятного чая для жаждущих — одним словом, все тридцать три оплаченных удовольствия.
Появились рисовальщицы хной. Посовещавшись, Алекс и Алиса пришли к заключению, что расписывать лицо — это все-таки чересчур экстремально, равно, как и руки. Смывается вся эта красота далеко не сразу, а заявиться на работу с размалеванными руками было бы несколько вызывающе. Остановились на щиколотках.