Первым в себя пришел глава. Он произнес на безукоризненном русском:
– Влада, найди маму. Она хотела тебе что-то сказать.
Девушка снова пожала плечами и, развернувшись так резко, что юбка взметнулась и хлестнула Максима по ногам, ушла.
– А ты стой, – голос главы сделался злым, когда он заметил, что Арсенский тоже дернулся в сторону. Похоже, от сдержанности Александра мало что осталось. – Я не знаю, что там между вами произошло и не собираюсь в это лезть – дочь уже достаточно взрослая, чтобы посвящать меня в свои проблемы тогда, когда считает нужным. Но сдерживайся, пожалуйста. Влада эмпат. Гораздо более сильный, чем я. И она чувствует чужую злость и ненависть на уровне физической боли. Даже до меня донеслись отголоски твоих эмоций, что уж говорить про нее…
– Эмпат?! Отлично. И сколько еще она скрывает? Прости, я тебя уважаю, и пусть это и твоя дочь, и твой агент – но ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда человек, который… которому я доверяю оказался не тем, кем представлялся?
– Это её работа. И я теперь понимаю, почему она пыталась от неё отказаться, – распалялся глава, – И хватит ныть и драматизировать – на кону слишком стоит слишком много – вопрос существования магов вообще! А ты вдруг уцепился за свои обиды, будто какой-то подросток, а не взрослый мужик. Да если бы у Влады был выбор, уверен, она бы не врала тебе. И если бы у меня был выбор, то я бы послал тебя на хрен, ради дочери, и плевать на всю твою нужность и нужность твоего источника. Но дело в том что…
– Ваше семейство ставит долг превыше всего, – Максим скривился, а вот Александр вдруг успокоился, и продолжил холодным тоном.
– Что ты знаешь о долге и моей семье? Тебе многое не дано понять. Есть вещи, которые больше чем ты, больше чем твое обиженное эго.
Арсенский дернулся, как от пощечины, и вдруг тоже успокоился. Ведь в сущности Александр был прав и кто он такой, чтобы читать морали? Его мир и образ действий также далек от идеалов, а уж цели, что преследуют Комитет, были более чем благородные. Он подозвал официанты, ссыпал наконец осколки тому на поднос – руку уже почти не жгло – и взял еще один бокал. А потом обратился к главе:
– Расскажешь?
Александр повернулся, тоже взял виски и взмахом руки отправил официанта.
– Тебе может показаться, что это странно, что моя дочь работает агентом. Но у меня нет выбора. И никогда не было. Не потому, что я вдруг навязал ей свои идеалы. А потому, что когда-то это был именно её выбор, и если бы я не позволил, она бы попала в еще худшую ситуацию…Что ты помнишь про Перу в две тысячи пятом?