Я читал подобные нападки на интеллигенцию в прессе. Она, мол, все возвела в статус идеологии. Юношеский романтизм и неумение увязать с возможностями. Убегает в элизиум – подальше от подлой жизни. Там формирует универсальные подходы, узурпируя функции Творца, увязывая с ролью реализатора. Поэтому западный принцип секуляризации власти и парламентаризм – не переваривается русским желудком. Если выходит реформатор – в среде интеллигенции рождается мститель. Политический, культурный инфантилизм. Благодаря упорному неразличению политической и духовной власти вновь и вновь возвращаемся к ситуации абсолютной сакрализации политической власти и тотальному режиму.
И никак не мог принять новую точку зрения на интеллигенцию, лишающую ее «божественного» смысла. Изначальное в ней – мечта об ином, справедливом мире. Это еѐ ум и знания прокладывают дорогу в будущее. Хотя рациональное, холодное – и в ней, и в других слоях родило бездушную тотальную систему. Может быть, это историческая реакция на неудачу эпохи Ренессанса?
Удивительно, но это были отголоски дореволюционных споров. Ораторы странно напоминали интеллигентов, изображенных Горьким в его эпопее «Жизнь Клима Самгина». В ней видны все тонкости вползания идеологии в души тогдашних людей. «Новый тип русского интеллигента», – думал Клим о большевике Кутузове. Я понимал: и тот устарел, как устарели дореволюционные интеллигенты, холившие свою личность, которых Горький, поборник коллективизма, искусственно и тенденциозно принижал.
Но теперь интеллигенты уже не казались мне сухой листвой в порыве революционного ветра, а личностями в заново переосмысленной эпохе, увидевшими в простоте убеждений большевиков – открывшуюся черную бездну.
Неправда, что всегда сомневающаяся интеллигенция неспособна взять власть, и в ней нет твердых убеждений, то есть решительного выбора, ибо она всегда ищет истину. И все же в моей голове тяжко шагала неведомая сила, которая вопреки нам все равно вывернет руль истории в одно и то же русло.
И вообще, нынешнюю структуру общества никто по-настоящему не знает. Да, есть народ, обыватель, верящий в мнения, подхваченные ветром революции, в накрывшую его диктатуру, несомую как ритуал. Люди встроились в систему не потому, что коллаборационисты, а что-то есть в такой жизни вынужденно необходимое людям – все живет в сотворении жизни и страхе ее потерять, и поэтому приспосабливается, делая что-то полезное.
Известный достоевсковед, член Межрегиональной группы депутатов, был суров:
– Степаны Трофимовичи – интеллигенты легкомысленные, болтливые, слабые, не умеющие ничего. Потому их злобно ругают новые циники и прагматики. Может, и я не люблю их, но не от злобы. А вот Петруши – люди дела и поступка.