Различие сторон в том, что одни берут вину за существование в страшной системе на себя, делая свой выбор и решительные действия наугад, а другие – не знают даже, в чем винить себя, все сваливают на других людей, на «ошибки». Гоголевские поручики Пироговы – особый тип людей.
На литературном вечере в Центре дискуссий, за «круглым столом» стали громче голоса бодро настроенных самоуверенных людей, устрашающе переворачивающих представление об искусстве и литературе. И размежевание усилилось, общественное движение «За новый мир» казалось, разваливается.
Начал филолог и теоретик искусства, высокий, модно небритый, с откинутыми назад прямыми волосами, который участвовал в наших дискуссиях раньше.
– Возможно существование традиционного и нетрадиционного искусства, под ними есть свои жизненные основы. Не альтернатива официального и неофициального искусства, а проблема соотношения старых изобразительных традиций и поэтики авангарда (абстрактных и вненатуральных построений, ликов натуры в ассоциативных, преобразующих, гипертрофированных и иных формах, целостных объектах натуры, в игровой стихии хэппенингов, перформансов, инсталляций, ассамбляжей и т. п., выражающих «концептуальное»). Нужно искать современное чувство красоты.
– Говорят, авангард – это ужасно, – ядовито улыбнулся он. – Но на выставки ломятся. Хотя много любителей мещанского кича – салонной красивости, сентиментальности, стилизаторства под национальное, под иконы, и под авангард, и цепкого агрессивного художественного консерватизма. Есть ростки нового реализма, не косвенно, а впрямую показывающие современную жизнь.
Грозной глыбой встал толстый в роговых очках член президиума Союза писателей и критик-соцреалист:
– Процесс формализации искусства стал пагубным! Новаторство превратили в самоцель. Но искусство – функция глубоко человеческая. Природа человека мало изменилась, и насильно быстро меняющееся искусство – ущербно.
Литературный критик из правления Союза писателей, крепенький и юркий, как будто ловко уклоняясь от угроз, туманно поддержал:
– Это стиль полной свободы, то есть отрицание всего фундаментального старого, но не имеется философского оправдания и обеспечения этого стиля, внутри него – пусто. Освобождение от иллюзий и догматов, через игру воплощения, моделирование подлинно свободных отношений человека с миром – в этом сила и слабость. Дух свободы отделяет новую волну от старой. Но все это – литература эпилога. Эпилог не бывает слищком длинным. И стало скучно – нечего сказать. Когда покойник в прахе – идет пора карнавала, заполняющая промежуток между циклами. Мы входим в состояние новой духовной стабильности – в иерархию ценностей, сосредоточенных на взглядах марксизма-ленинизма, вокруг категории смысла бытия.