Она так мне нужна. Нужна ее способность привносить порядок во Вселенную. Нужно ее страстное желание низвести все до тривиальности. Ни один результат ее не удовлетворял, все всегда было слишком приблизительным, каждое решение она бросала мне в лицо со словами: «Да, но почему?» Я как будто работал с двухлетним ребенком.
Я же всегда был паразитом. И сейчас словно ослеп на один глаз.
Наверное, тут крылась ирония. Кит Эллиот, квантовый физиолог, который видел бесконечные вероятности в простейших единицах материи; Дженет Томас, теоретик катастроф, которая сводила целые экосистемы к нескольким строчкам компьютерного кода. Мы должны были убить друг друга. Но почему-то такая комбинация работала.
Боже! Когда я стал говорить в прошедшем времени?
На телефоне сообщение, ему уже часов десять. Невозможное случилось: полиция кого-то поймала, подозреваемого. Его фото в файлах, приложенных к сообщению.
Он слегка походит на меня.
– Это он? – спрашиваю я Дженет.
– Не знаю. – Она даже не отворачивается от окна. – Я не смотрела.
– Да почему нет? Может, это он и есть! Тебе даже из квартиры выходить не надо, просто перезвони им, скажи: да или нет. Джен, что с тобой происходит?
Она склоняет голову набок и говорит:
– Я думаю. У меня открылись глаза. Все вроде бы стало обретать некое подобие смысла…
– Боже, Дженет, тебя изнасиловали, а не окрестили!
Она подтягивает колени к подбородку, начинает раскачиваться вперед-назад. Своих слов мне уже не вернуть.
Но я все равно пытаюсь:
– Джен, прости. Просто… Я не понимаю, тебе, кажется, сейчас вообще на все плевать…
– Я не выдвигаю обвинений. – Она качается, качается. – Никому. Это была не его вина.
У меня нет слов.
Она оглядывается через плечо:
– Энтропия нарастает, Кит. Ты об этом знаешь. Каждый акт случайного насилия помогает Вселенной закончиться.
– Да о чем ты говоришь-то? Какой-то урод намеренно напал на тебя!
Она пожимает плечами, снова уставившись в окно:
– Ну да, есть и разумная материя. Только это не избавляет ее от законов физики.
И теперь я вижу: вижу в этом безумном отпущении грехов, в спокойствии и принятии, что слышатся в ее голосе. Метаморфоза завершена. Мой гнев испаряется. Остается тошнотворное чувство, названия которому не подобрать.
– Джен, – говорю я тихо, очень тихо.
Она поворачивается, смотрит мне прямо в лицо, и нет в ее взгляде никакого утешения.
– «Всё рушится; основа расшаталась.
Мир захлестнули волны беззаконья»>[20].
Почему-то стихотворение кажется знакомым, но я не могу… не могу…
– Что, ничего? Ты и Йейтса забыл? – Она грустно качает головой. – Ведь мне рассказал о нем ты.