Вещей, неизвестных здесь, в моем мире столько, что представить трудно. И пока там, в моем прошлом, люди возвращаются к шнуркам, повязанным на запястье, ища в них силу, ум, здоровье, мы будем нести сюда те знания, те формы. Вот удивятся те, кто попадет сюда после меня, увидев брошь с самолетом.
За неделю наша коллекция была отрисована, полностью обсуждена и мастера принялись за работу. Продавать ее должны были мы с Перлой, но для этой роли и нам нужна была таинственность.
Мы заказали пошить одинаковые платья, но швеи даже и не подозревали, что не узнают свои работы, когда их увидят. Простые лифы, летящие юбки, оба глубокого зеленого цвета. Поверх них мы сами нашивали вуалевые юбки и лифы. На голове у нас планировались высокие прически и те же вуали, что достаточно густо ложились на лица.
Арендовав помещение, мы не стали нанимать мастеров, чтобы переделать антураж, а просто затянули стены в зеленую парчу, что влетела нам в копеечку, но чего не сделаешь ради «пустить пыль в глаза».
Каждое украшение должно было стоять на стойке, и обрамляли его три зеркала, между которыми были небольшие щели, а за ними мы попробовали поставить свечу, пламя которой отражалось во всех трех. Благодаря этому на украшение падал какой-то волшебный, совершенно удивительный свет.
За неделю до открытия магазина, мы с подругой, накинув на голову вуалетки, выбрав самые хорошие платья из багажа Ливадии, отправлялись в самые пафосные места, где часто были как служанки известных особ, так и сами модницы.
Мы прошли три мастерские по пошиву платья, две по пошиву обуви, и заглянули в лавку роскошного женского белья. Там, якобы совершенно случайно, заговаривали на тему слухов и новостей, и просто пророняли несколько слов о таинственном, скоро открывающемся салоне украшений, которые будут в единственном числе, и никогда не появится таких повторений, и что каждое из них будет иметь свой паспорт, уведомляющий, что это произведение автор больше не копирует.
Алайя теперь трудилась над ювелирными изделиями вместе с мужем и сыном. День и ночь, с небольшими перерывами на сон и еду, они работали, создавая мини версии того, чего в этом мире не будет никогда.
Мы взяли на себя лавку, детей и приготовление еды. Кот приходил ко мне поздно ночью, как только я ложилась спать:
– Ты, видимо, решила себя угробить, дорогая, – Вот что значит самостоятельно уйти из замка, лишая себя всех благ…
– Не переживай, толстенький, на паштетик тебе мы обязательно заработаем, вот увидишь, еще заживем лучше прежнего! – уверенно шептала ему я, гладя плотную шерстку на холке, и засыпала, чтобы через пять часов снова встать и начинать работу.