В лавке я уже освоилась, знала что и сколько стоит, репетировала на покупателях свои новые методы, и за пару дней до открытия нашего салона, я наконец услышала разговор покупательниц:
– Моя хозяйка сегодня говорила с подругой о новой лавке, которую называют салоном единственного украшения, - шептались девушки.
– Да, я тоже слышала, и говорят, что таких штучек никто еще даже и не видел. Все ждут открытия, и надеются купить самые первые, потому что с ними, говорят, будет не только документ, но и право увидеть следующую коллекцию самыми первыми, и этих людей, говорят, будут приглашать на закрытую продажу, - шептала вторая.
Вот тебе и дополнительные идеи, даже придумывать не надо – вы сами озвучили своим служанкам то, что хотели бы – закрытые продажи! Но мы пойдем дальше, это будет первый в вашем мире аукцион!
Первые украшения мы продадим обычным способом, пусть соберется очередь, пусть эти неженки постоят в ней, привлекая внимание к магазину, мы примем их с кофе, душевными разговорами, документами на оригинал, и прошепчем, что вторая коллекция будет закрытой, и изначально ее смогут купить самые искушенные. Бинго!
Я не стала рассказывать моей новой семье об этом, но купила листы самой дорогой бумаги с водными знаками, зарегистрировала их, утвердив печатями канцелярии – такие выдавались на продажу редких вещей, имеющих патент, и поскольку мастер теперь состоял в палате, нам легко их выдали, подписала документ о неразглашении тайны с клерком, который увидев меня, чуть не получил очередной инфаркт, и довольная отправилась домой.
Там Алайя, своим прекрасным почерком вписала каждое изделие в лист, сделала легкую зарисовку украшения, оставив место, где мы будем вписывать имя покупателя. На листе мы указали, что это первый лист, который является документом, удостоверяющим, что данный человек является членом клуба «Единственного украшения».
За пару дней до открытия, я, сидя в лавке, делала наброски для своего будущего дела – я должна была открыть магазин модных сумочек, и благодаря лавке, реклама будет легким занятием. Отрисовав десять первых моделей, я, сменившись на посту с Перлой, отправилась во все ремесленные мастерские, что работали с кожей.
Только в шестой по счету я увидела мастера, который аккуратно сшивал тонюсенькую, словно бумага, кожу. Это были башмачки для ребенка. Я попросила его продолжить, и наблюдала за работой.
– Нравится? – устав от моего взгляда спросил мастер.
– Очень. Вы единственный в этом городе, кто шьет такую тонкую кожу, как я поняла?
– Да, вы верно подметили, и у меня заказывает даже Его Величество. Я шью с восьми лет, с момента, как отцу понадобился помощник! – гордо заявил рыжий как мой кот, мужчина лет тридцати.