— Я понял. Ну что же, господа. Прошу вас приступить к обсуждению этих мер.
Несколько секунд висела тишина, а потом, всё же решившись, генералы приступили к обсуждению. Это длилось очень долго, и всё это время Керенский внимательно их слушал. В основном мысли были здравые, но много было и радикальных мнений. Генералы забыли о плохом и живо обсуждали меры восстановления армии. Наконец, они пришли к нескольким тезисам и озвучили их после долгого обсуждения.
Осознание вины и ошибки Временного правительства, которое не поняло офицеров, считая их врагами свободы, их, радостно принявших весть о революции. Петроград, чуждый армии и не понимающий её жизни, должен перейти на военное положение, где вся власть должна перейти Верховному Главнокомандующему. Из армии необходимо совершенно изъять политику. Упразднить комитеты и комиссаров, полностью. Восстановить власть начальников. Ввести дисциплину. Производить на должности старших начальников лиц с боевым и служебным опытом. Иметь отборные части, как опору власти начальников, так и на случай необходимости применения вооруженной силы против неповинующихся. Ввести смертную казнь не только в обстановке военных действий, но и в тылу, где расположены пополнения. Революционные суды должны быть учреждены и для запасных полков. Восстановить все знаки различия и субординацию.
Озвучив предложения, все посмотрели на Керенского.
— Весьма интересно, но вот пункт первый мне не очень нравится. Это получается, я должен покаяться, так?
— Нет, достаточно, чтобы это озвучил председатель правительства, — ответил Алексеев.
— Ммм, а действительно, тогда ладно. Что же, тогда все эти решения я прошу вас записать, господин Деникин.
— Есть!
— Я, пожалуй, ещё добавлю пару пунктов в эту директиву от себя. Ну а сейчас я снова прошу вашего внимания. Я долго обдумывал своё решение и, признаться, долго колебался. Но, в конце концов, решил, что, если человек один раз предал, значит, он сможет это сделать и во второй раз. Особенно, если это офицер. Довожу до всех, что я возлагаю обязанности Верховного Главнокомандующего на генерала Юденича. Да, решение об этом сначала принимаю я, а потом уже подписывает председатель, но это пустая формальность. Своё решение я принял.
Юденич опешил.
— А как же…
— А! Ну да, сейчас мы эту проблему решим, — и Керенский снова потянулся за колокольчиком.
В кабинет зашёл уже не адъютант, а сразу ротмистр, который вёл с собой уже пятерых солдат, настроенных самым решительным образом.
— Господа, я хотел бы вам сообщить, что больше всего я ненавижу в людях предательство и измену присяге. Ротмистр, прошу вас арестовать бывших заговорщиков, генерала Алексеева и Брусилова.