Мои сестры в опасности, если она не будет надежно спрятана.
Я высоко поднимаю воротник, опускаю шляпу и следую за ней на расстоянии. Мы поднимаемся мимо убогих игорных домов и рядов домов терпимости с выкрашенными в красный цвет дверями.
— Я знаю, что ты все еще здесь, — говорит Мирабель с раздраженным вздохом. Она поворачивается и скрещивает руки на груди. — Почему?
Я поднимаю руки и выхожу из тени.
— Я только пытаюсь помочь. Дегре будет охотиться на нас. А город наводнен слугами твоей матери…
— Я знаю. Я буду избегать их.
— Как?
— Опять же, я не вижу…
На мостовой раздаются шаги. Прежде чем мы успеваем даже подумать о том, чтобы поискать укрытие, группа авокатов появляется из-за угла с полированными кожаными футлярами и напудренными париками. Мирабель расслабляется, но я остаюсь неподвижным, как камень, глядя в ее лицо, пока они не скрываются из виду, и она, наконец, смотрит на меня.
— Что? — шипит она.
— Если бы это был Дегре, ты была бы мертва!
— Что ты от меня ждешь?
— Что ты спрячешься. Как разумный человек, — я смотрю на дорогу, и мой взгляд останавливается на заброшенном магазине шляп между двумя игорными притонами. Там темно и скромно, окна заколочены, ступеньки рушатся. — Как на счет того места?
Брови Мирабель опускаются ниже, и она начинает качать головой.
— Только до вечера — чтобы Дегре нас не преследовал. Подожди, пока улицы не опустеют, и тогда ты сможешь раствориться в тенях полуночи.
— Солнце едва встало!
— Ладно. Не надо. Но мне придется за тобой идти. Для твоей защиты.
— Тебе больше нечем заняться?
— Я хотел бы увести сестер из этого города, мы не заберемся далеко, если Теневое Общество поймает тебя и заставит выдать наше убежище. Так что нет, у меня нет занятия лучше.
Мирабель запрокидывает голову и со стоном переходит дорогу к магазину шляп.
Я выжидаю, проверяю улицу и бегу за ней.
— Я слушаюсь, но ты все равно следуешь, — заявляет она, когда я догоняю ее на лестнице.
— Куда мне идти? Меня больше не ждут в канализации.
— В этом городе должен быть еще один заброшенный магазин. Желательно на противоположной стороне.
Я закрываю дверь магазина, и толстый слой падает стекает с изъеденных молью шляп и лент, свисающих над головой. Мы спотыкаемся в тумане, кашляем и задеваем друг друга. Я бьюсь коленом об длинную низкую стойку в центре комнаты, а затем врезаюсь в полки у задней стены. Они завалены пуговицами, нитками и загнутыми иглами, одна из которых впивается в мой палец. Даже полки меня не поддерживают.
Я так устал бороться — с Мирабель, с Дегре, с Людовиком и даже с мадам Бисет. Я до костей устал. Сильнее, чем после долгого дня мытья посуды в посудомойке.