Что-то вспыхивает в ее глазах, и я знаю, что я задел ее. Я кладу руки ей на плечи.
— Если мы потерпим неудачу, ты все равно сможешь делать лечебные средства в тайне, так почему бы не попробовать? Тебе нечего терять.
— Кроме моей головы, если мама нас обнаружит, — она нервно смотрит на дверь, как будто Ла Вуазен слышит наше предательство на другом конце дворца.
— Это будет намного эффективнее, чем раздавать целебные средства одно за другим и игнорировать более серьезную проблему. Ты не стала бы лечить кашель человеку, если бы он умирал от Белой Смерти.
— Хорошо, — говорит она. — Но я главная. И если кто-то обнаружит, что мы бредем по дворцу, я говорю им, что сбежала и привела тебя как своего пленника.
Я хихикаю, но Мирабель ко мне не присоединяется. И тогда я понимаю, что она серьезна.
— Я провел тебя во дворец. Ты бы не бросишь меня так легко!
— Тогда убедись, что нас не поймают, — она бросает на меня остроумный взгляд и выбегает из лаборатории.
Мы возвращаемся в конец коридора и крадемся вверх по винтовой лестнице, мимо пьянящего запаха свежеиспеченного хлеба, доносящегося из кухни, в позолоченный бальный зал наверху. Затем еще выше, в королевские резиденции на самых верхних этажах дворца. Мне никогда не разрешали входить в эти комнаты, когда отец собирал двор в Лувре, но я доставил достаточно подносов с чаем, чтобы узнать приемную — белую дверь с резными пионами и ласточками, ведущую к комнате королевы. А этажом выше — длинный коридор с высокими потолками и масляной булатной бумагой возле покоев королевы.
Мирабель мчится по коридору и прячется в нишу с окном возле высоких двойных дверей. Она притягивает меня к себе и укрывает нас бархатной шторой.
— Что мы здесь делаем? — спрашиваю я, но ужасный запах сусла застревает в моем горле, и мои слова поглощаются кашлем.
— Тихо, — шипит Мирабель. Как будто я нарочно кашляю. — По утрам мама завтракает с Лесажем, Маргаритой и Фернандом в большом зале, а это значит, что нам не придется долго ждать, чтобы проникнуть в ее комнату.
Я киваю, и мы молча наблюдаем за дверью, мои пальцы стучат по моим бокам. Минуты проходят мучительно медленно. Здесь не хватает места; все тело Мирабель прижато к моему, что в другой ситуации может быть приятно, но она дрожит и ерзает, а ее локоть все время вонзается в мои ребра. Не говоря уже о том, что она всасывает весь воздух своими быстрыми тревожными вдохами.
Когда мне кажется, что я задохнусь, далекие колокола звонят, и двери распахиваются. Ла Вуазен выходит из своей комнаты, похожая на восходящее солнце, в впечатляющем золотом платье с разрезанными рукавами и крошечными кремовыми жемчужинами, пришитыми на шее. Ее малиновый плащ довершает ансамбль, и стайка служанок сопровождает ее по коридору, чтобы подол не зацепился за мебель и не волочился по грязному полу.