Кое-кто видел, подумал я.
— А Химера? — поинтересовался я вместо похвальбы.
— А что Химера?
— На Аполлона не нападает?
— Вроде, нет. А должна?
— Не знаю…
Вероятно, отметил я, Химера не гадит там, где живет. А может, все это чепуха — местные рассказы о зимовке Аполлона. Но тему лучше было не развивать: усомнишься в правдивости легенд — Филоноя обидится. Хочу ли я ее обижать? Ни капельки не хочу!
Меж величественными столбами-исполинами вились многочисленные проходы. Они терялись в глубине колоннады, уходившей вдаль не на одну стадию.
— Экая чаща! Недолго и заблудиться.
Филоноя насмешливо фыркнула:
— Агиэй[10] — покровитель путников. Чти его как следует, и он не даст тебе заплутать.
Я ощутил нечто похожее на ревность. Неужели я ревную одного Олимпийца к другому?!
— Я чту Аполлона. Но покровителем путников я всегда считал Гермия-Трикефала[11].
А еще он мой покровитель! Этого я вслух не сказал.
— Это у вас Гермий — покровитель путников. А у нас — Аполлон. Подбодри коня, он совсем заснул. Сейчас возьми правее…
Когда мы двинулись вперед, я оглянулся. Ликиец топал следом. Чтил он Аполлона или нет, но от нас не отставал. Ну и ладно. Мне-то какое дело?
Вскоре я убедился, что мы едем по натоптанной тропе, петлявшей меж колоннами. Оказывается, здесь легко отыскать путь, даже не взывая к богам и не имея провожатого. Каменный лес закончился внезапно: вот мы огибаем очередную колонну — и вот уже перед нами ущелье, такое же, как оставшееся позади.
Такое же, да не такое. Слева был тупик. Направо вела дорога, зажатая меж отвесных стен. Она полого уходила вверх.
— Поезжай прямо, — велела Филоноя. — Хочу еще кое-что тебе показать.
— Нам надо во дворец. Твой отец сказал…
— Успеется. Тут недалеко.
Шум воды я услыхал через несколько шагов. Наверное, я и раньше его слышал, просто не обратил внимания. Скалы раздались, раскрылись крутобокой чашей. В ее нутро, скача по уступам и разбиваясь на мириады хрустальных брызг, падал нескончаемый поток воды. Собирался в круглое озерцо; весело журча, утекал из него в узкую расщелину. По краям озерца разрослись кудрявые кусты: оправа из буйной зелени, равнодушной к смене сезонов года, радовала глаз.
По обе стороны от ведущего к чаше прохода громоздились утесы-останцы — гордые стражи, охраняющие покой уединенного места. Даже Агрий замер, не решаясь подойти, словно и коня заворожила эта красота.
— Такое боги создают для себя, — прошептал я. — Не для людей.
— Ну почему же?
Филоноя с легкостью выскользнула из кольца моих рук, спрыгнула на землю.
— Если не осквернять здешнюю прелесть неподобающим поведением, богиня не будет разгневана приходом гостей.