Мои губы мимо воли сложились в улыбку. Довольно глупую, надо сказать.
Тропа, выбранная царевной, шла под пологий уклон — не сравнить с кручей, на которую довелось карабкаться, идя во дворец. Свите не повезло: едва нагнав нас у гробниц, она снова отстала. Лишь телохранитель Сфенебеи топал следом в полусотне шагов позади. Передав царю послание старшей дочери, он превратился в живой символ исполненного долга, но и упускать нас из виду тоже не хотел. Выносливости ликийцу было не занимать — захотел бы, догнал.
Стены ущелья выросли исподволь, незаметно. Сперва по грудь коню, вскоре они стали по грудь всаднику. Поднялись выше, скрыли от взгляда все окружающее, кроме синей полосы неба над головой. Ноздреватые, грязно-желтые уступы, казалось, прямо на глазах крошатся под пальцами времени. Редкие пучки колючей травы торчали из узких, похожих на бойницы щелей. Заунывная песнь ветра неслась отовсюду. В груди родилось удивительное, неизвестное ранее чувство. Тоскливое, диковатое очарование чужой страны, как войско, вторгшееся к соседям, завоевывало мое сердце пядь за пядью.
— Ты раньше бывал в горах? — спросила Филоноя.
— Бывал. Но не в таких.
— Тогда смотри. Такого ты еще не видел.
Повинуясь ее словам, края ущелья плавно разошлись в стороны, словно руки, выпускающие нас из объятий. Взору открылся каменный лес — иначе и не назовешь. Огромные выветренные колонны толщиной в четыре-пять оргий[9] уходили в вышину. Сами боги воздвигли здесь подпорки в помощь титану Атланту — держать небесный свод. Серая поверхность колонн, местами темная, местами светлая, была испещрена блестящими вкраплениями слюды. Часть столбов соединялась вершинами, образуя хрупкие на вид арки; другие гордо стояли сами по себе. Даже ветер в этом храме свистел по-особому — выводил дикую необузданную мелодию.
— Впечатляет, да?
— Великие боги! Ты права, я никогда не видел ничего подобного.
— У нас это место зовут Столбами Аполлона.
— Почему Аполлона?
Я вспомнил барельефы на фронтоне дворца, сплошь посвященные подвигам Сребролукого.
— Он у нас зимует, — Филоноя тесней прижалась ко мне. — Ты не знал?
— В этом месте?
— Нет, что ты! В Ксанфосе, это город в долине Ксанфа. Город основал Патар, сын Аполлона и речной нимфы Ликии. Вот Аполлон и прилетает погостить. Патар давно умер, но у нас зимой теплее, чем в ваших краях. У Аполлона даже прозвище есть — Ликий.
— Ну да, Волчий.
— Не просто Волчий. В честь нашей Ликии!
В честь нимфы? В честь страны? Я не стал уточнять. Спросил вместо этого:
— Ты его видела?
— Аполлона? Нет, конечно. Кто их видел-то, богов?