Защищал их вождь поджарый.
Но не ведал футуролог,
Сочиняя эти «бредни»,
Что они лишь – бедный сполох
Венка четверти последней.
Мне снится сон, что мужа моего
Призвали на войну военврачом.
Вот мы стоим. Ему все нипочем.
А я вокруг не вижу ничего.
Оркестр играет марш в который раз,
У дирижера – мокрая спина…
Да, это он! Но на земле война,
Не время вспоминать десятый класс.
Не место узнавать невдалеке
Учителя, седого, словно дым,
И всех, кто нынче строится за ним,
Тепло родной руки зажав в руке.
Мне снится черно-белый страшный сон,
Что всех, кого любила в жизни я,
Объединил, как центр бытия,
Старинный марш прадедовских времен.
Что женщины стоят, лицом темны,
А листья все летят с деревьев прочь…
Придет ли наконец такая ночь,
Когда не будут сниться эти сны?
На гармошке играл инвалид,
В такт ногою притоптывал глухо.
Со стены улыбалась старуха,
Многолетних не помня обид.
Пел надтреснутый голос с трудом -
Так скребут по асфальту железом –
И казалось: старик, словно дом,
В землю врос деревянным протезом.
Поднимался туман от реки,
Мрак ночной зарождался в низине,
Но, ликуя, цвели сорняки,
Словно осени не и в помине.
До Канады долети, посмей-ка
В этот новогодний снегопад…
Бабушки, как птички, на скамейках,
Свесив ноги в валенках, сидят.
Невдомек усталым стары птицам,
Что в ином. заснеженном краю
В этот час, наверное, не спится,
Русскому бродяге-воробью.
Снег идет красиво, как на сцене,
Вовлекая всех в водоворот.
На бульваре тают чьи-то тени.
Зимний вечер. Старый Новый год.
Как весело было Европе
Скакать на лукавом быке,
Сжимая на быстром галопе
Атласную холку в руке!
Мелькали столетья и горы,
Стремительно двигаясь вспять.
Как сладко парить без опоры
И вниз опускаться опять!
Крутить золотые колечки
На бычьей холеной спине,
Держаться на нем без уздечки,
По морю плывя, как во сне….
В кровавой стремнине потопа,
Почти на исходе пути,
Куда ты несешься, Европа,
С пытающей шерстью в горсти?
Американскому советологу.
То, что для тебя игра ума-
Для меня ползающая тьма.
То. что для тебя – объект науки –
Для меня – трагические звуки.
А эпохи «любопытный пласт» -
Это все судьба моя, схоласт!
Устала музыка. Стихи устали.
Устали мы с тобой.
Конец? О нет. начало!
Я знаю: обретут друг друга снова
Твоя мелодия.
Мои стихи.
Мы летели над островом. Словно на телеэкране
Все красоты его. Лишь одно огорчало в пути.
Ведь и каждый из нас – тоже остров в большом океане,
Появился на свет, чтоб однажды в пучину уйти.
Почему же тогда ни цветение наше, ни осень
Охранять никому не приказано там. в вышине?
Нас несет океан. Нас кружит его зябкая просинь,