– Может, осталась в кабинете его лечащего врача.
Рация заговорила.
– Там внизу… бассейн. Детский бассейн. И в нем дети. То есть не настоящие дети. Какие-то искаженные головастые существа. Барахтаются на дне, как в луже, – голос Деметриуса был полон отвращения и ужаса.
– Ну наконец-то его хоть что-то развлекло, – буркнул Томуш.
– Пойдем к нему.
– Сразу, как найдем карту. И я хотел тебе кое-что показать.
В противоположном крыле было что-то вроде уголка для отдыха. Диван, пара кресел, детский столик с замшелым стаканом карандашей и стопкой намертво слипшихся книг. Ничего странного, кроме разве что маленьких детских стульчиков, стоящих в ряд сиденьями к стене.
– Посмотри, – Томуш направил луч фонаря на пол. – Видишь эти дорожки? Царапины. Кто-то толкал стулья туда-сюда от стенки до стенки. Зачем?
– Я не знаю… Может, ему звук нравился, – выдал Эфил первое, что в голову пришло.
– В одном кабинете аквариум. Так камушки из него все вытащены и разложены в линию на ковре.
Эфил задумался.
– Я слышал о таком. Во время учебы на психологическом факультете. В итоге это может оказаться менее странным, чем кажется, – студенческие годы он до сих пор вспоминал с нежностью. Хотя бы потому, что Деметриус в университете почти не появлялся.
С историей болезни им повезло. Она лежала прямо на столе врача, будто для них положили. Стряхнув с обложки плотный слой пыли, Эфил раскрыл папку и пробежался глазами по страницам.
– Термальный ожог третьей степени, с поражением тридцати процентов тела (правая рука, живот, верхняя часть бедер). Поверхность ожога инфицированная, интоксикация организма средней степени. Ожоговый шок в торпидной стадии. Реакции слабые, сознание замутнено, сонливость. Поступил на второй день (вызов скорой). Родители не заинтересованы.
– Ребенок, похоже, кастрюлю кипятка на себя вылил, а папенька с маменькой только на второй день вызывают скорую? Вот уж действительно не заинтересованы, – поразился Томуш.
Эфил мрачно кивнул и ткнул пальцем в историю болезни.
– Обрати внимание на дату поступления.
– Двадцать четвертого октября двадцать третьего года, – прочел Томуш. – Эвакуация больницы началась на следующий день.
– Тот образ… там, в его палате, наверху… Он был очень отчетливый. Намного отчетливее, чем остальные на этаже. Мог ли столь мощный отпечаток сформироваться так быстро, всего за сутки?
Синие глаза Эфила и голубые Томуша встретились. Томуш кивнул.
– Этот мальчик остался в здании после эвакуации. И очень сильно страдал.
– Но почему он не… – начал Эфил.
В этот момент завизжала сирена.