Так-то, я спасал одного, а мальчишка других с собой прихватил, пусть не тела, а зародыши разума. Всех, до кого дотянулся. Ну и кто тут из нас герой?
Для всего мира мой бывший стажер – физик-временщик с задатками гения, но я-то знаю, что он пацан, нестабильный и бестолковый, просто внутри у него вечный бой. Вечная мозговая атака. Глаза-хамелеоны. Проблемы с координацией. И с самоидентификацией.
Иногда ощущаю себя многодетным отцом, со всеми их склоками и любовями. Но с другой стороны – он один, Павел Андреевич Иванов. И для меня во всех фазах он – Пашка.
– Геннадий, ну как? Не придумали анекдот?
– Нет, Андрей Алексеевич.
– А хотите наш? У нас тут тараканы в химической банке. Они держатся за лапки и водят хоровод, совсем как старинные эльфы.
– Шутите?!
Славный собеседник Геннадий. Доверчивый. И главное, такая зависть в голосе, что даже Пашка смеется. Хорошо, что там, в диспетчерской Базы, не разобрать, каков он бывает, множественный смех Иванова.
– А все-таки, почему Зона К?
– Так по порядку, стажер. Когда после Флексы ввели рекреации, с буквы А стартовали и до К добрались. Дальше Зона Л намечается, но это уже без нас.
С Флексы все началось. Ученый Совет и СпецО объявили: братья-временщики, хотите играть со Временем, хотите калечиться и убиваться во имя великих целей, – это ваше личное дело, не тащите последствия в мир. Выделили с десяток планет, бесплодных и уныло далеких, построили Базы и научные станции, вроде как если рванет, Вселенная и не заметит. Так что те, кто работают в Зоне, подписывают договор с Судьбой. Они – практически смертники, и этот пункт отметает мелкие, ненастоящие цели, нужно реально гореть, чтобы так рваться в загробный мир.
Пашкина цель мне понятна: он хочет во всем разобраться, он мечтает дотянуться до Флексы и узнать, почему он такой. Ну и со мной все просто: я в ответе за тех, кого спас, эдакий встроенный кодекс, оставшийся от НСС.
После Флексы я год по разным больничкам, потом был суд, меня сдернули с капитанства за то, что рисковал пассажирами, но слухи просочились, пресса вступилась, и из суда я вышел героем. Чушь собачья, какой из меня герой? Там столько погибло народу, на Флексе! Но у нас только так, испокон, либо преступник, либо кумир. И грань всегда очень расплывчата.
Еще где-то полгода меня доставали фанаты с автографами, любители селфи и просто стервятники, делавшие рейтинг на трагедии Флексы, потом утратили интерес и отстали.
За это время следы Иванова затерялись, мне сообщили, что малыш нашел новую семью, и я перевелся в Глубинку. Взял у СпецО Ракушку, РК, бороздил от планеты к планете. За что благодарен земным журналистам, они продолжили рыть, это они раскопали: не было приемной семьи, перед отправкой в интернат Иванов пропал вместе со всеми отчетами. Пришлось поднажать, подключить связи, и нашелся мой Пашка в лабораториях Института Аномальных явлений. Я раздобыл себе пропуск на заседание ведущей кафедры, как герой и участник событий, с риском для жизни «доставший материал». Материал!