– У нас в науке то же самое. Чьи-то дети, внуки, чьи-то любовники и любовницы. Все раздербанили. Выжженное поле.
– Теперь твоя очередь рассказывать, – напомнил Андрей, наполняя очередной стаканчик.
– Да у меня все очень похоже, – Павел, смутившись, снял кепку и пригладил волосы. – Только я далеко не уезжал – спрятался в скорлупу по месту жительства. Наверное, спился бы… Но появился смысл – наткнулся на одну теорию, и зацепило так сильно, что тридцать лет искал доказательства.
– А в чем идея?
– Если коротко… – историк встал из-за стола со стаканом в руке и огляделся вокруг. – Здесь на этой горе началась русская цивилизация! – громко и торжественно произнес он.
– Для такого заявления действительно нужны серьезные доказательства, – покачав головой, заметил Андрей.
– Да я, собственно, и не хочу ничего доказывать. Кому? Мне докторская не нужна. Должность тоже. Для меня важно самому понять, как все произошло, – Павел Петрович выпил, высоко подняв подбородок. Аккуратно поставив стаканчик на стол, он что-то неразборчиво пробормотал и задумчиво добавил: – Но есть одно важное и очень печальное пояснение…
– Нашими предками были не мифические гипербореи, а салтыковские головотяпы? – с улыбкой спросил Андрей.
– Не могу понять, – Павел присел обратно за стол и, не замечая иронии, продолжил: – Как так получилось, что Россия, рожденная свободной, в какой-то момент своей истории стала зависимым колониальным государством. Антирусским, точнее, антинародным. К сожалению, это неоспоримый факт, который многое объясняет. И трехсотлетнее рабство крепостного права, и бессмысленные войны, и плохое образование, даже не позволяющее людям все это осознать. Это трагедия: в своей же стране народ был лишь тягловым скотом и пушечным мясом.
– Смело! – удивленно воскликнул Андрей. – За такие мысли выстроится очередь из желающих тебя на куски разорвать. И патриоты из народа, и власть, которой совсем не нужно, чтобы ты людям глаза открывал на реальную историю. Ведь, по сути, и сейчас ничего не изменилось.
– Могут, конечно, но что поделаешь, – согласился Павел, – человеку с детства закладывают программы, которые трудно потом из головы выковырять.
– Точно, точно. Я об этом здесь на горе часто думал. Про программы и про патриотизм. Может, как раз потому, что место здесь такое…
– И что надумал? Не поделишься?
– Запросто. Только вот выпью еще.
Андрей достал из рюкзака нож и порезал мясо. Павел сильно проголодался на свежем воздухе. Хорошо прожаренные сочные куски даже холодного мяса разожгли аппетит до предела, но начать есть в одиночку было неудобно. А музыкант, видимо, был сыт и так увлекся разговором, что довольствовался луком и хлебом, который он отламывал маленькими кусочками от большой, вкусно пахнущей буханки.