– Ну, вообще-то, в твоих словах есть определенный смысл, – он отставил в сторону бутылку и сделал вид, что обдумывает ситуацию. – Может и правда тебе на время уехать из деревни? До окончания расследования. И молодежь бы свою увезла.
*****
До дома ехали молча. Анастасия Владимировна думала о словах начальника полиции и о предложении москвичей. Дина приходила в себя после пережитого. А Роме очень хотелось услышать ответы на вопросы, которые крутились у него в голове несколько месяцев.
Мать высадила ребят у своего дома, понимая, что им есть о чем поговорить, а сама поехала в колхозное управление. Дина зашла за калитку, Роман чуть смущенно стоял у забора.
– Ну что застыл, как разносчик пиццы в ожидании чаевых? Заходи. Поедим что-нибудь.
Девушка и сама была растеряна. Она еще только начинала осознавать, в какой опасности находилась. Ведь всего этого – родного дома с белыми резными наличниками вокруг трех окон, выходящих в сад, высоких кустов черемухи, разросшихся вдоль невысокого зеленого забора, этой рыжей кошки, спящей на перилах крыльца – она могла бы больше никогда не увидеть. Дина представала, как ее тело нашли бы через неделю где-нибудь в лесу с проломленной головой и обглоданным животными лицом, и чуть не заревела от жалости к самой себе.
– А хочешь, я тебе свой новый дом покажу? – почувствовав ее настроение, предложил Роман.
– Дом, в котором мы могли бы с тобой жить? – грустно улыбнувшись, спросила Яна. – Конечно хочу, – она посмотрела на сладко потянувшуюся кошку. – Сейчас самое время посыпать солью мои раны, – пошутила она, с трудом сдерживая слезы. – Только я на пару минут тебя оставлю: мне переодеться надо.
Роман жил на краю деревни. Дом его родителей был последним на улице. Их огород заканчивался крутым обрывом. Сразу за ним до реки раскинулся заливной луг. Весной в половодье река разливалась так, что если бы не высокая гора на противоположном берегу, хорошо видная отовсюду, то могло показаться, что дом стоит на берегу моря.
Старый, когда-то покрашенный синей краской родительский домик с маленьким декоративным мезонином, был похож на все другие деревенские дома, и казалось, уже глубоко врос в землю. Роман еще продолжал в нем жить вместе с матерью – школьной учительницей.
А рядом, ближе к обрыву, красовался его новый двухэтажный терем из хорошо обструганных, еще сочащихся янтарной смолой толстых бревен. Над традиционно высоком, как в старинных прионежских домах, подклетом вытянулся ряд из шести окон, обрамленных строгими наличниками. На втором этаже под двускатной крышей разместился длинный балкон с резными балясинами.