Похоже, Анна Блэр ещё какое-то время пребывала в мучительных раздумьях, не желая с ходу поддаваться ни назойливым условным рефлексам, ни тем же доводам здравого рассудка. И, надо отметить, выглядело это весьма забавно. Ведь она не могла не подчиниться, и это её сейчас убивало едва не буквально, разве что пока ещё не физически. А иного выхода, если так подумать, для неё сейчас не существовало. Хотя, если она всё же наберётся смелости и пойдёт наперекор моим требованиям… Какое счастье, что она не читала подписанную и слегка дополненную Карлом доверенность на моё имя.
Момент истины, и я не сдерживаюсь от самодовольной ухмылки, наблюдая, как она неспешно разворачивается, ревностно прижимая в виде оборонительного щита свои вещи к груди и рёбрам, и лишь быстро мажет по мне напряжённым взглядом. Видимо, неосознанно проверила, не испарился ли я чудом куда-нибудь подальше и, желательно, насовсем.
– Не стесняйтесь, мисс Блэр. Я вас жду. – я даже указал ладонью на её прежнее место, ненадолго высвободив её из кармана брюк эдаким двойственным жестом. То ли проявляя гостеприимство, то ли отдавая публичную команду на незамедлительное выполнение моей «просьбы».
К слову, за это время, зал совещаний уже успело покинуть почти половина свидетелей. Что не могло не радовать и не увеличивать моих ставок на мою ближайшую безоговорочную победу в моих же собственных глазах. А предвкушение, как я уже неоднократно отмечал ранее, бывает иногда слаще самого процесса…
И, да, оно не заставило себя долго ждать. Серая Шапочка таки подчинилась напору сильнейшего и не слишком уверенно в правильности сделанного ею выбора, засеменила в обратный конец зала. То есть ко мне. Почти к моей ноге, стараясь при этом смотреть куда угодно, но только не на меня.
За это время в помещении стало ещё менее людно, и недавний активный шум, поднятый более удачливыми беглецами, снизился процентов на восемьдесят. А уж как стало свободней дышать после ухода Грейсона-Грабовского. Спасибо, что сделал это максимально молча и без демонстрации расстроенной в лучших чувствах обиженной девочки. Не говоря уже о том факте, что я тут же напрочь о нём забыл, едва Анна Блэр приблизилась к тому самому креслу, в котором до недавнего времени сидела.
Всё ещё старательно не глядя в мою сторону, это насупленное чудо вначале сложила свой драгоценный скарб на край стола, после чего не слишком-то и уверенно примостила свою попу, тщательно скрытую плотным полотном очередной бабушкиной юбки (на этот раз душераздирающего тёмно-коричневого цвета), на ещё тёплую сидушку офисного трона. И даже почти жеманно поправила на уровне полускрытых ушек кромку серого берета! Чем и вызывала у меня очередной приступ искреннего веселья, как и непомерной благодарности за то, что она не оказалась любительницей африканских косичек или, не дай бог, искусственных дредов.