Тут я поняла, что он потащил меня в душевую. Я кричала, пытаясь вырваться, но Богдан был держал меня жесткой хваткой. Опустил меня в ванную и включил холодную воду.
Я завизжала, когда Богдан направил холодный душ на меня.
— Я заставлю тебя очнуться. Что ты блядь творишь, а? — рычал он, увеличивая напор воды.
Я намокла мгновенно, халат мокрой тряпкой прилик к телу, а влажные волосы облепили лицо, обожжённое горючими слезами.
За что? Как он оказался здесь? Откуда узнал? Что будет с Глебом?
Когда вода перестала уходить, Богдан завершил контрастный душ и вытащил меня из ванной, цепко хватаясь за плечи, которые дрожали от холода и страха.
— Смотри на меня! — приказал он, чтоб я подняла глаза, но я упрямо смотрела в пол.
Противно. Противно! Ненавижу!
Он схватил прядь волос и задрал голову наверх.
— Неужели, ты думала, что я не узнаю? Хотела сделать из меня идиота? Отвечай!
Моя челюсть начала стучать в попытке ответить.
— Н-не трогай е-его, пожалуйста… — была единственная моя просьба.
Сейчас Богдан свирепствует, и его глаза заплыли злобой и гневом, оставляя все человеческое за бортом. От моих жалобных слов он скривился в лице и наморщил в презрении нос.
— Защищаешь своего любовничка? Любовь навеки и умрем в один день, значит? Символично… Думаешь, я изверг, да? Правильно. Я уничтожу его на твоих глазах, поняла?! — он открыл дверь и крикнул. — Тащите его сюда…
Я вздрогнула и затаила в страхе дыхание. Что он задумал?
Держа под руки, амбалы затащили Глеба в ванную и прикрыла рот рукой, видя что он до сих пор в бессознательном состоянии. Я давилась горечью, которая переполняла меня. Самолет, Лос-Анджелес, новая жизнь, я и Глеб… В секунду мелькнуло передо мной возможное будущее, которое накрылось темной завесой.
Богдан достал из пиджака пистолет и прислонил дуло к виску Глеба. Я вскрикнула. Нет, нет, нет…
В ушах загудело, а перед глазами поплыли мошки… То, что происходит — не реально? Кошмар, в котором мой муж хочет пристрелить Глеба. Нет, он не сделает этого.
— Твои последние слова для него? — холодной сталью прозвучал вопрос мужа, и его палец напрягся на курке.
Я рухнула на колени перед Богданом и обхватила его ноги. Лавина моих слез и умоляющих слов слились в одно и обрушились на него, пытаясь пробить эту жесткую тернистую сетку, которой отгородил свое безжалостное сердце этого бездушного тирана.
— Нет, Богдан, не делай этого, умоляю… Это я, все я, слышишь?! Я все придумала, захотела сбежать, подговорила его! Он ни в чем не виноват! Пожалуйста, сжалься… Лучше убей меня!
Я подняла на него свои зареванные красные глаза и увидела холодную темноту во взгляде. Он неприступен.