— Есть… — только услышала я из уст акушерки, когда та «поймала» ребенка.
— Почему он молчит? — запереживала я и посмотрела сначала на врача, потом на Богдана.
— Что-то не так?
Муж переглянулся с врачами и помрачнел. Я вся побелела от страха и, кажется, уже не дышала.
Мучительные секунды опасения за здоровье малыша пронеслись перед глазами, пока я не услышала легкий шлепок, а потом и крик ребенка, пронзающий радостью мои уши.
— Моя деточка… — сорвался и задрожал голос, слезы счастья встали пеленой на глазах.
— Девочка… Ваша дочка. — уточняет акушерка и кладет ребенка мне на грудь.
У меня перехватывает дыхание, когда вижу и чувствую кожей этот маленький клубочек, который противится свету и щурит глазки. Сейчас ее плач лучше всякого детского смеха для моих ушей.
Она крошечная, неземная, такая долгожданная… Пальчиком касаюсь ее нежной кожи, боясь навредить.
— Мама рядом, крошка. — сквозь слезы говорю я и легонько целую ее в щечку.
— И папа. Рядом. — Богдан склоняется, и его губы касаются лба малышки.
Его поцелуй, словно по волшебству, успокаивает дочку, и она открывает свои серо-голубые глазки навстречу отцу. Я тоже перевела взгляд на мужа.
Богдан счастлив, как и я. Его глаза блестят от накопившихся слез, а губы подрагивают, изгибаясь в улыбке, когда смотрит на дочь. Нет чувств прекраснее, которые испытываешь в первые минуты рождения своего ребенка.
— Малышку надо обследовать. Скоро вы снова увидитесь… — акушерка забирает ребенка, и я на секунду теряюсь, не желая более ни на мгновение расставаться с дочерью.
— Богдан, можешь пойти с ними? — умоляюще прошу я, крепко сжимая его руку.
Ребенка уносят, и материнское сердце разрывается, хотя умом понимаю, что так надо.
— Конечно, не переживай. — кивает он и потом наклоняется, чтобы поцеловать в лоб. — Ты молодец.
— Будь рядом с ней…
Богдан уходит вслед за акушеркой, а я, чувствуя себя потерянно и неполноценно, осталась в палате, ожидая с нетерпением, когда же операция полностью завершится, и я вновь увижу свою крошку.
— Когда мне принесут дочь? — цепляюсь за рукав медицинского халата медсестры, которая пришла проверить и обработать мой шов на животе.
— Всему свое время. — коротко отвечает она.
Но для меня время превратилось в невообразимо долгую муку и бесконечность.
В просторной одноместной палате для меня настольно душно и тесно, что хочется выть. Я со вчера не видела дочь. Как она? Где она? Внутри все клокочет от переживаний.
— Не больно? — спрашивает медсестра о своем, а я беру ее руку и кладу к себе на грудь со стороны сердца.