От этих новостей по спине бегут мурашки. Где же наш Тео? Если он и выжил, то почти наверняка получил ранения, а теперь вынужден скрываться в закрытом городе среди врагов.
– Спасибо, дед Макхи, здоровья тебе.
От горячего чая мы все-таки не отказываемся, после чего радушный хозяин провожает нас на сеновал. Расстелив на нем небольшое покрывало, мы ложимся спать.
К рассвету заметно холодает, и я невольно стучу зубами. Не смертельно, мой организм быстро ко всему адаптируется, просто нужно время. Ничего не говоря, Керук разворачивается в мою сторону и сгребает меня в охапку, прижимая к своей жаркой груди. Я вздрагиваю от неожиданности. Кто знает, отдает ли он себе отчет в полудреме, кого обнимает?
– Тише, Дана, тише, это всего лишь я, – раздается шепотом в мою макушку. – Не хватало еще, чтобы ты заболела. Да и спать под это клацанье невозможно.
В другой момент рядом с красавцем Керуком, который в начале нашего знакомства и не скрывал своего повышенного интереса, мне стало бы неловко от его объятий. Только теперь рядом со мной совершенно другой мужчина: сильный, храбрый, высоконравственный, достойный сын и брат, а я все больше чувствую себя его сестрой, которую он взял под свою защиту.
* * *
Обоз из телег с овощами, рыбой, звериными шкурами и всякой всячиной, которой в этих местах промышляют, медленно, но верно движется к городу. Прежде чем присоединиться к остальным, дед Макхи где-то успел раздобыть для меня затемненные очки, и платок с вышивкой, который накинул мне на голову, повязав на особый манер.
– Если кто будет спрашивать, назовешься Акхаем, моим внучатым племянником из Озгира, что находится в месяце пути выше по реке, – наставляет он Керука, и тот кивает, потирая сонные глаза. – А ты представишься его молодой женой, – обращается он уже ко мне. – В тех краях замужние женщины прикрывают глаза и волосы, лишних вопросов никто задавать не станет.
Доверившись мудрому старцу, всю дорогу мы держимся рядом с ним и в то же время особняком. Местные поглядывают на нас с интересом, но после представления деда Макхи не лезут с расспросами, здесь его слово на вес золота. Лишь когда мы останавливаемся в низине реки, чтобы отдохнуть и напоить коней, одна из женщин так некстати подходит к нам с расспросами о своей дальней родне в Озгире.
– Моя тетушка Вутимек молочница, вы должны ее знать, – заглядывает она Керуку в глаза, затаив надежду. – Мы не виделись уже много лет. Как она, жива ли?
– Тетушка Вутимек, – будто бы припоминает он, и тут же убедительно кивает. – А как же не знать. Жива, здорова.