– Да, ладно, – дедушка, – успокаивала его кондуктор. Все устроились уже. Не расстраивайтесь.
– Я не расстраиваюсь. А вот таких тварей, душить надо! Да будь она проклята!
Утро было испорчено. Мечты все испарились. И этот злой вредный и ужасный старикашка вернул Ирину обратно из солнечных девичьих невинных мечтаний в жесткую грубую грязную, как лужи на дороге этого райцентра невзрачную и неудачную жизнь.
И снова где – то там глубоко в самом сердце или под ним вдруг снова услышала Ирина такой тонкий, такой нежный и такой напуганный детский голосок:
– Мама, я боюсь!
–Не бойся, не бойся, милый, – улыбнулась она, погладив инстинктивно свой маленький животик, словно по пушистой головке своего будущего первенца. И сердито посмотрела на разбушевавшегося старикашку.
– У, вредный, какой!
Она впервые испытала такое чувство ненависти и вражды, к нему, тому, такому злому и черному, обидевшего ее еще не родившегося мальчика. Настоящее, искреннее чувство материнской ненависти и волчьей вражды, которого она еще никогда ни к кому до этого не испытывала.
–Так ничего своему и не сказала? – спросила Вера, открывая окно регистратуры.
– Нет. – Улыбнулась Ирина, – Сегодня вечером обрадую.
– Ну и наивная ты, Ирка. – Вздохнула подруга, – разве мужики такому радуются?
– Мой, да! – гордо заявила Ирина, крикнув в окно регистратуры-
Кто там, первый? Подходите, – вспомнив некстати этого злого крикливого и наглого старикашку из автобуса, который так расстроил ее сегодня утром.
До слез обидные слова и проклятья до сих пор гремели в ушах, гудели в голове и острым ножом несправедливости уходили куда-то под сердце. И резали. И резали. И резали.
– Вер, я выйду, на минутку, на улочку.
– А что?
– Да так, подышу.
На улице лучше не стало. Кружилась голова. И все звучал этот визгливый крик:
– Дура, дура необразованная!
Скорая приехала быстро. Со слов Веры записали имя, фамилию и под вой сирены увезли.
– С Богом. – Вера тайно перекрестила подругу. – Выздоравливай.
Если с припадком и сердцем врачи разобрались быстро, то с женскими делами сложилось у Ирины неудачно. Сначала отвезли в терапию, оттуда в хирургию, и только потом в женское отделение больницы, когда уже было все запущено и поздно спасать ребенка. Так Ирина три недели и провалялась в больнице. Тимофей навестил ее только раз.
–Ирина, некогда мне. Экзамены, да зачеты надо сдавать. Готовлюсь, сама знаешь.
Девчата с работы навестили, посочувствовали, поддержали, старались успокоить. Да что уж там успокаивать!
– Я сожалею, – сказал печально молодой врач при выписке. Бывают такие очень редкие и сложные случаи внематочной. Мы сделали все, что могли.