– Правдоподобно. Силу удара я рассчитаю, сейчас расстояние замерю. А в какой квартире сифон?
– В третьей. Наверняка не спит, под дверью подслушивает.
Все вернулись в холл и расслабленно сидели, привалившись к стене, и прислушивались к верещанию Генерального за приоткрытой дверью квартиры.
– Надо же, сколько добра у человека было: крутая тачка, новая квартира в стадии ремонта, новый гараж в стадии строительства. И даже временное жильё за копейки с местом для стоянки автомобиля. А теперь автомобиль в лепёшку, гараж в труху, да ещё два суда: за неправильные строительные работы и за неумышленное убийство. Или, даст бог, нанесение тяжкого вреда здоровью. Ещё и страховые компании, пожалуй, счёт выкатят. И должности лишится, – сонно бормотал Антон.
– То, что он имел, добром называть как-то неприлично, – задумчиво произнесла Майя. – У богатой жены он по суду всё это отжал. Не добро, а материальное зло. Накопилось и свалилось. И не только его погребло. А он, нет бы о душе подумать, только озлобился. Да ещё попытался на самую безответную из нас свою вину свалить. Вы решили, что от глупости он Люсе молоток подсунул? Нет, от злобы…
– Насчёт неправильных строительных работ вы неправы, – сказал Бурмин. – Это ТЭЦ после аварии сети прессанула, труба лопнула, вот и подмыло гаражи. И ещё зачтите в плюс вашему Генеральному, что он, прибив незаконного наследника, предотвратил материальные потери законной наследницы.
– Люсь, стесняюсь спросить, это что за украшение дверей? – спросила Даша. – Неужели снова выстрел холостой? И заявление подали?
– Две недели как…
– И не сказала!
– Сомневалась.
– Расстроилась?
– Как ни странно, рада. Это в двадцать лет простительно ошибаться, а если бы сейчас дело до свадьбы дошло? А потом бы узнала, что у него под каждым листком готов и стол, и дом… и постель. Кстати, ещё хорошие образы для капустника: яркая такая большая стрекоза танцует, а ма-а-аленький муравей, ссутулившись, несёт тяжёлую ношу.
– Ну, ты даёшь! Такой настрой мне нравится!
Под тихое хихиканье артистов полицейские вышли из третьей квартиры, и Воеводин окликнул задремавшую врачиху:
– Петровна, пошли!
– Интересное кино! Эй, уважаемое правосудие, а как же задержание на сорок восемь часов, – окликнула их Майя.
– Зона ЧС, – развёл руками Воеводин.
– Помнится, речь шла о женщинах. Простите за анатомические подробности, да неужто у вашего подопечного гениталии отвалились? Что ж его Марина Петровна не освидетельствовала?
– Это называется мужской шовинизм, – важно заявила Даша. – В их понятиях что непростительно девушке, то дозволено козлу.