– Телефон!
– Вернуться?
– Ну, нет, – представив себе, как воспримут это соседки, сказала она. – Давай у магазина остановимся. Возвращаться – плохая примета. Да и аппарат старый, – это она вспомнила, как Царёк с недоумением вертел его в руках. Вышла из машины и столкнулась с Вовой и Нюсей. Хлопнула себя по лбу
– Олег, ты ведь в этом понимаешь? День рождения у внука скоро. Вот деньги, купи мне, что попроще, а Вове – чтобы не крутой, который старшие отберут, и не позорный, чтобы ровесники не дразнили. Вова, иди с дядей Олегом. А мы с Нюсей пока рассаду купим.
– А я уже маме позвонил, – похвастался Вова, когда они с Нюсей вернулись к машине. – Смотри, Нюся, телефон!
– А-а, – протянула она без интереса. И радостно похвалилась. – А мы с бабушкой купили вот: куколку, киндер, сумочку!
Из-за угла выскочила взмыленная Наташа:
– Что же вы ничего не сказали!
– Дальние проводы – лишние слёзы. Береги детей, Наташа! Что там за спонсор в вашем доме, о котором Нюся говорит?
– Серёжка Царёв. Железные двери с домофоном в подъезд, и нам железную входную как пострадавшим.
– Приставал?
– К Нюсе. Она с ним поздоровалась: «Здрасьте, дядя Спонсор», соседки так его назвали, а он её спрашивает: «Тебе папа не нужен?» А она ему: «Не, папа не нужен, они сердитые, дедушка нужен». Отказался, говорит, дедушкой не хочу. Вот и всё. Говорят, всю семью куда-то увёз. Вы не думайте, мне он не нужен. Да и я ему не по статусу.
Как только выехали за город, Марья Кузьминична привалилась к дверце, вспомнила, что на завтра наметила посадить в палисаднике цветы, и уснула со счастливой улыбкой на лице. Олег иногда поглядывал, недоумевая. Вроде, добрая тётка, не жадная. И родные её любят. Но бросила телефон, в котором все контакты, и уезжает тайком, ничего никому не сказав. И радуется, что уехала.
Лето. «Когда Адам пахал, а Ева пряла»
Марья Кузьминична колола дрова. Затянула она с этим делом. По весне, когда их только привезли, были они сырыми. Когда просохли, тут и земля просохла. Огород, некогда на другие дела отвлекаться. Потом Мариинки в гости приехали, решились наконец. Планировали дня на три, а задержались почти на две недели. Местные старухи устроили им трогательную встречу с причитаниями и угощениями, ведь знали они их с детства и до старости, только последние шесть лет не виделись. В субботу сёстры даже к бане спустились. Правда, брали с собой складной стульчик, и на обратном пути несколько раз присаживались, Марина даже чаще Инны – сердце. А Инна уже довольно прилично ковыляла на протезе. Перед отъездом Инна сказала: