– Радуйся, что пока рядом с тобой соседский забор, а не забор с колючей проволокой и с охранниками на вышках где‑нибудь в пустыне рядом с Мексикой, – сказал он. – Ведь они тебе здесь это легко организуют. Это не у нас – местные тебя быстро упакуют. Потому что для них ты что‑то вроде придорожной шлюхи – продажный политик из банановой республики, – насмехался Чернуха.
– Лучше я здесь буду шлюхой, чем там с вами приблатненным фраером, – вдруг перейдя на жаргон своего приятеля, взвизгнул Горемыкин. – Лучше по их паршивым законам, чем по вашим воровским понятиям, – в нем тоже давно копилось желание высказать Михаилу все, что он о нем думает и теперь, когда тот откровенно радовался его унижению, Эдуарда прорвало: – Из мощной державы сделали нищий бантустан! Вы же били себя в грудь, говорили: «Без России весь мир рухнет. Захотим – любую страну нагнем…» И что теперь? – бушевал Горемыкин. – Сам же говоришь: «банановая республика». Не нужны вы никому ни с нефтью, ни без нефти. И не боится вас никто, и ракеты ваши ржавые никого не пугают. Для всех вы уже давно пустое место. А однажды дождливым утром все кончится: вы сами как бешеные крысы в клетке сожрете друг друга, а весь мир будет только радоваться и веселиться.
– Да ты не кипятись, – Михаил не ожидал такой реакции и даже немного присмирел. – Ты же один из нас. Думаешь здесь что‑то по‑другому? Да все то же самое. Поэтому плевал я на Америку. Они сотни лет весь мир грабили, поэтому и богатые… Это мы в советском детстве верили, благодаря «Голосу Америки» из Вашингтона и Би‑Би‑Си и Севой, что здесь на Западе все даже пукают бабочками.
– Да всем плевать, кто кого ограбил двести лет назад, – грубо оборвал его Эдуард. – Людям неважно как ты им хорошую жизнь обеспечишь, – тряся перед собой пальцами, уже не сдерживаясь кричал он. – А вот когда ты бычишься, а сделать этого не можешь, да еще и скулить начинаешь, что кругом злые, хитрые, жадные враги, то граждане быстро на свои понятия переходят. А там и до лопаты в жопе уже близко.
– Ты что это так разошелся? – искренне удивился реакции приятеля Михаил. – Здесь, кстати, тоже по понятиям живут, а закон, если и есть, то исключительно для бедных. Только все это они за сотни лет прятать научились. И мы им здесь точно не нужны. И зря ты так уверен, что они нас не боятся. Посмотри вокруг: да они на самом деле ожирели и прогнили до основания – их толкни посильнее и посыпятся. Так что мы еще посмотрим, кто кого сожрет.
Михаил Борисович Чернуха так и стоял на веранде перед домом в своих смешных белых растянутых трусах. Было ощущение, что вопрос, который мучил его долгое время, сейчас наконец решился. И он этому был очень рад.