Даже сейчас они не смогли найти в архивах и изъять свое дело. Там, кроме всего прочего, хранилась их расписка о согласии сотрудничать с КГБ в информировании того, что творилось в их студенческой группе и, вообще, в институте. Но это было давно и почти забылось. Теперь они были уважаемыми людьми: одними из главных руководителей страны.
Сейчас Чука и Гека беспокоило совсем другое. Три часа назад позвонил Доктор Кауперман, их не то чтобы куратор из‑за рубежа, но человек, просьбы которого они выполняли беспрекословно. Он сказал, что у него к ним архиважное дело и в самое ближайшее время с ними встретится его доверенное лицо и все им объяснит. «Вы будете моими ангелами Апокалипсиса», – как‑то очень серьезно сказал Доктор. И уже через пять минут позвонил поверенный Доктора и попросил о встрече. Через полчаса он был у них. Абсолютно не запоминающийся мужчина в темно‑сером костюме объяснил, что от них требуется. Они согласно кивали, хотя понимали мало, а переспросить стеснялись.
– Все равно я не понимаю, – Михаил Чернуха встал с кресла вместе с фужером в руке и, подойдя к бару, в очередной раз наполнил его почти доверху. – Зачем нас привлекать к такой ерунде? Ты вообще понял, что мы должны сделать?
– Получить шесть контейнеров и развести их в шесть стран. Что здесь непонятного? Там к нам должны подойти люди и забрать их. Обо всем мы должны докладывать только Доктору Кауперману.
– Вот я об этом и говорю. Мы же по другой части, а для этого полно всяких других служб.
– Дело настолько важное, что никому нельзя доверить. Он же так и сказал: «Только вас я вижу своими всадниками Апокалипсиса».
– Эдик, посмотри на себя в зеркало, какой ты всадник Апокалипсиса? Всадник, наездник… – Михаил Борисович сделал большой глоток и даже не поморщился, как будто пил не водку, а обычную минералку. – Ты на хорошей бабе больше десяти секунд продержаться не можешь. Тебе же сексом заниматься можно только с кардиобригадой за стенкой.
– Не хами, – обиделся Эдуард.
– Ладно‑ладно. Но все равно мне кажется, что это подстава. Думаю, нас хотят вывести из игры и поставить здесь, в России, на наше место кого‑то другого.
– Так сложно? Могли бы придумать варианты попроще. В конце концов, просто сказать и мы бы сами с радостью переехали в теплые края, – Эдуард обиделся теперь на Каупермана, не поверив, что Доктор не может с ними поступить так по‑хамски. – Никто нас убирать не будет. Мы столько для них сделали. И к тому же мы иконы российского либерализма – просто нас не уберешь.
– Не обольщайся. Нас под Большим Москворецким мостом утопить – это народу праздник устроить. Поэтому нас и берегут, как балласт на воздушном шаре. Чтобы сбросить в самой критической ситуации. Народ отвлечь.