– А чего они такой толпой приходили? – Тома махнула головой на закрытую дверь.
– Не знали, кого предпочтешь. Видимо, одни берут мальчиков, другие девочек, третьи просто хотят помыться.
– Дурак, – вновь пихнула меня Тома.
– Кого бы выбрала ты? – не отстал я.
– Тетеньку в возрасте. Она женщина и должна обладать огромным опытом мытья женщин.
– Не соглашусь. Если предыдущая хозяйка, Варфоломея, все время оставляла мальчиков, то наибольший опыт мытья был бы у них.
– А Милослава, Лисавета, Карина, Зарина? – зловредно хмыкнула Тома. – Они тоже – мальчиков?
В моих глазах взорвался фугас, и на мгновенье все заволокло кровавым туманом.
– Прости. – Тома легонько прижалась ко мне.
– Ты мыться-то будешь? – Я отстранился.
– А ты?
– Обязательно. Юлиан намекнул, что он хороший мойщик.
И чтобы никто потом не придумал отговорок, что, дескать, устал или что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, я нагло сбросил одежду прямо посреди комнаты и уселся в таз.
– Юлиан, что ты там обещал? Заодно халат и полотенце захвати.
– Иди, я принесу, – перехватила его Тома.
– Намокну, – пробубнил Юлиан, теребя рубаху и юбку.
Ему хотелось мыть вовсе не меня.
– Тоже мне, проблема. Будто мы друг друга в натуральном виде не видели.
Я обернулся посмотреть, на что Тома намекает. Опасения оправдались: в тот момент ее одежда приземлилась поверх моей.
Юлиан проявил себя с гораздо лучшей стороны:
– Ты же говорила, что теперь ни в коем случае…
– Молодец, запомнил. Говорила. Это правило. А сейчас – исключение из правил.
Следующие двадцать минут, пока разоблачившийся парень трудился над моей головой и спиной, я вел давно назревший разговор.
– У меня спрашивали имя, и я назвался Мухой, как было раньше. Совсем раньше.
Царственно глядя в окно на притихший поселок, Тома пробовала разные позы, меняла жесты, оттачивала взгляд – все же цариссита теперь, а не какая-то задрипанная царевна, каких по двенадцать на дюжину. Тома пыталась соответствовать – так, как это сама понимала. Подтекст сказанного мной, видимо, остался непонятым, Тома подошла и опустилась на корточки поближе к моему лицу – сработало предупреждение дяди Люсика насчет ушей в стенах.
– Ты же Чапа?
– Чапа – прозвище. Дескать, похож на погибшую царевну. – Наш разговор мог слышать только Юлиан, настолько в свое время мы развили способность понимать друг друга по губам. Шепот перекрывала даже вода, стекавшая по мне в таз. – Когда я напоролся на Дарью, думал, что мне каюк. Голос и телосложение изменились, но лицо и манеры остались прежними. Назовись я просто Чапой, логическая цепочка уже обвилась бы у меня вокруг шеи.