– То есть, блюсти себя до свадьбы, правильно?
– В школе уже проходили ловиласку без третьей составляющей?
– Н…не помню такого.
А у меня полыхнули щеки и уши.
– Жди церемонии, – жестко продолжила сестрисса. – Твои невесторы отучатся и в положенное время покажут тебе небо в алмазах. Пока они учатся, можешь явиться в храм, если возникнет желание. Всегда приму с радостью, наставлю на путь истинный во имя Аллы-утешительницы, да простит Она нас и примет.
– Спасибо.
– Не за что. – Устинья перевела дух. – Что можешь сказать по поводу своих избранников?
– В каком смысле? – Лицо Томы вновь напряглось, щеки ввалились, скулы четко обрисовались на загорелом лице.
– Чем руководствовалась при выборе, каким желанием?
Ох, съязвил бы я на эту тему.
– Желанием… создать семью. Чтобы вместе было хорошо, а по раздельности – плохо. Чтобы за другого жизнь отдать и почитать это счастьем.
– Одобряю. Теперь один из главных вопросов, от которого зависит ваше счастье: можете доказать отсутствие родственных связей хотя бы до четвертого колена?
– Легко. – Тома даже улыбнулась. – Любые связи невозможны, ведь я прибыла из другого мира.
Действительно, о чем еще говорить?
– Принимается. А невесторы между собой? Закон крови строг, ибо сказано: не бери мужа вместе с братом его.
С разрешающего жеста Томы ответил я, давно готовый к такому повороту:
– Мы настолько далеки в родстве, что не знаем ни единого человека, кто имел бы родственников в семье другого.
Хорошо, что я не пошел у Томы на поводу и не сделал Юлиана Елениным-вторым. Сейчас бы напоролись.
– Не знаете или не имеете? – хитро прищурилась сестрисса.
– Не имеем, – вдруг твердо выдал Юлиан.
Васильковые глаза осветились искренностью. Губы вновь сжались, и говорящая статуя вернулась в состояние камня. Умница. Если все кончится хорошо, дам орден. Или не орден. Или не дам.
– Принимается. А как давно вы прибыли на нашу сторону гор?
Я открыл рот, но прозвучало останавливающее:
– Пусть говорит Юлиан.
– Давно, – честно объявил он.
И снова – тот же до самозабвения преданный взгляд, которому гордость не позволит сказать неправду. Любопытно, а сможет он соврать с тем же выражением лица?
– Как давно?
– Не знаю.
– Месяц? Год? Десять?
– Много-много дней. Не счесть.
Сестрисса задумалась. Через миг Юлиана озадачил следующий вопрос:
– Двадцать отнять пять, это сколько?
– Много, – искренне сообщил парень.
Широко распахнутые глаза смотрели почтительно, с благоговением и без внутреннего ощущения вины – как у нашего щенка, когда еще ничего не натворил, а только собирается.
– Посчитай вслух, начиная с одного.