– Значит, ты не должна смущаться и священнослужителя. Впрочем, учитывая твой возраст… Закрой, – командно упало в сторону сестры мужского пола.
Вот и ладушки. А мы с Юликом присутствие старушки как-нибудь переживем. Одежда нашей троицы одновременно отправилась на пол, ладони превратились в ступни, широко расставленные ноги согнулись в коленях, распластывая тела вдоль земли. Лица с чужими дикими взорами поднялись на испуганно отшатнувшуюся сестриссу.
– Рр! – скомандовал я следовать за собой, первым уносясь по кругу за спину сидящей.
Походка – мягкая, спина гибка и строго горизонтальна. Шаги бесшумны. Мышцы перекатываются внезапно всплывшей звериной грацией. Ягодицы вздернуты и открыты двигавшейся за мной Томе. Так же и стелившаяся над полом Тома спокойна по отношению к замыкавшему колонну Юлиану. Тот вообще чувствовал себя, словно рыба в воде. Точнее, как волк в лесу – сейчас будучи волком больше, нежели человеком. Грубым ладоням был нипочем тесаный камень пола, тренированным упругим мускулам – наши с Томой потуги выглядеть равными и двигаться столь же стремительно.
Три тела совершили мгновенное перемещение за спину Устиньи, а там я вдруг повернул вбок, прыгнув между сестриссой и сестратом к месту старта.
– Гррр! – рявкнул я рядом с их отпрянувшими головами.
Едва руки почувствовали пол, ноги опустились по бокам от ладоней, и сразу последовало отталкивание всеми конечностями – и последняя галопирующая дуга доставила меня к брошенной одежде. Разворот вышел чуть ли не с заносом, ногти скребли по камню, словно когти.
– Грряв! – поддержала Тома, в таком же великолепном скачке вылетая из-за дернувшегося плеча в красном халате.
– Ргав! – выдал на прощание Юлиан, завершая наш проход прыжком не между двумя фигурами, а над головой сестриссы.
Если бы не качнувшийся капюшон и вязанная из стальной проволоки шапочка, воздушным потоком ей растрепало бы прическу.
– Достаточно? – спросил я, поднимаясь на задние ноги и подавая руку Томе.
Юлиан затормозил в красивом полицейском развороте, только без машины. Распрямляясь отпущенной пружиной, он вскочил, заняв вертикальное положение даже быстрее Томы, и замер в позе Аполлона – как мы говорим, когда кто-то нагой и красивый выглядит естественно-гармонично. Сестрат мужественно держал глаза закрытыми, поэтому Тома его не стеснялась. Нас с Юлианом тем более. Меня ничуть не беспокоила сестрисса, которая глядела одновременно внимательно и отстраненно. Хоть никакой святости в ее священничестве я не усматривал, но воспринимал буднично, как врача. Надо, значит, надо.