И вот: Каиново племя. Сугубые вегетарианцы, не приемлющие поедания плоти и убивающие братьев. Я попал в библейские времена?!
Кстати: «И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, дающий семя: вам сие будет в пищу». То есть, пока известную парочку из Эдема с треском не выгнали, о мясе даже речи не шло. Ведь отчего-то желудочно-кишечный тракт у нас как у травоядных, а не плотоядных. Это что же получается, страна башен – потерянный рай? Или та самая Нод, земля раскаявшихся? Позвольте полюбопытствовать – в чем?
А если продолжить лингвистический экскурс, то Моисей означает Избавитель, Иисус – Спаситель… Это прямые переводы, поскольку каждое легендарное имя, как правило, оказывается обычным словом. Праотец всех вер – Авраам, в переводе – Праотец. Похоже, в те времена вполне обходились звучными партийными псевдонимами, не злоупотребляя именами собственными. Омар Хайям в прямом переводе с того же древнееврейского – «насмехающийся над жизнью», что замечательно характеризует его вирши. Хотя на малой родине спорного поэта «хайям» означало всего лишь «палаточник». Впрочем, какая разница? Чем больше правд, тем лучше для будущей истины. Будущие историки с удовольствием объяснят нам, кто есть кто и как все было на самом деле – в строгом соответствии с генеральной линией победившей партии победившей страны.
Пока все это лезло пеной из закипевшего мозга, у Селиверста брови совершили побег на лоб, борода встопорщилась, руки растерянно растопырились:
– Откуда?! – Его сарделькообразный палец указал на Гордеевский нож, ярким пятном выделявшийся у меня на поясе. – Наша работа. Моего народа. Возможно, мой предок делал. Отец, дед или прадед. Можно взглянуть?
Подумав, я протянул собеседнику нож ручкой вперед. Мысли схлестнулись и так остались – в клубке догадок и непоняток. Как?!
– Если разобрать рукоятку, найдешь имя мастера, если Афонины – это мои родичи.
Его пальцы легко справились с рукоятью. На внутренней стороне костяной вставки явственно проступило: «Терентьев Ириней».
– С Терентьевки, от соседей. – Селиверст поднял глаза: – Как эта вещь оказалась у тебя?
– Человек отправился на тот свет. Я забрал.
– Какой человек? – напряглись все.
– Наш. Высокопоставленный. Откуда у него – не знаю.
– Не ты ли помог ему… переехать?
– К моему сожалению, да.
Боль была искренней. Это почувствовали.
– Чапа, ты же хороший человек. – Селиверст склонился ко мне ближе, голос понизился: – Нас далеко слышно?
– Прилично.
Мне самому было интересно: долетает ли до наших весь разговор или только отдельные слова.