— Куда намылился? — не глядя на брата, вдруг спросил Мясник.
— Никуда, — пробормотал Кира. — Не хочу снова заляпаться в брызгах.
— Следи, чтобы крысеныш никуда не сдристнул, — велел Мясник шкафу. — Что-то он мне не нравится сегодня. Слишком покладистый. Непорченый персик даже раздобыл.
— Да, господин, — впервые подал голос гигант.
Итак, Обвинитель упер взгляд в застывшего в отдалении Киру, Каратель расстегивал ремень брюк, ухмыляясь в бледное лицо Юкари. Идеальный момент.
— Юкари, бей, — прошептали мои губы.
В миг тучи разноцветных стрел заполнили ангар. Вместе с ними воздух пронзили крики боли. Красные, оранжевые, голубые, зеленые острые стержни падали с неба и били в широкий пятачок пространства. Мои глаза растерялись бы в этой пестроте красок, но аналитический модуль в шлеме быстро нашел отмеченную цель и указал на просвечивающего сквозь цветное облако Мясника. Он выглядел как тень, которая разрасталась вширь и ввысь.
Я резко нажал на стекло, и панель съехала в сторону.
— Хенси, что там? — кричал по связи Кира. — Он сдох?
— Цель успела среагировать, — передал я и прицелился из винтовки в размытое пятно. Секунда и ангар наполнил грохот выстрела. Тень дрогнула и рухнула навзничь. Остаточные стрелы все еще скрывали Мясника.
Кира громко выбранился.
— Нам отступать? — спросила Юкари.
— Сначала убедитесь, что Обвинитель мертв, — между слов я продолжал спускать курок. Ангар сотрясался от выстрелов. — Если нет — добейте. Мне не нужна помеха в схватке с целью.
— Брис не мог не сдохнуть! — Кира выходил из себя. — Он бы не успел принять боевую форму.
— Значит, это не боевая форма.
— Что же, блядь?
Скоро мы сами увидели.
Действие каста прекратилось, смертельный дождь оборвался так же резко, как и начался. У самого края разбитого магическими стрелами пола стонал раненый в грудь и плечо Обвинитель. Не прекращающиеся стоны не помешали ему подняться и надеть «доспехи тьмы». Две огромные руки усеяли светящиеся острые конусы.
— Господин! — членораздельно пробасил громила.
Эх, жалко, что не прибило даже его.
Но шкаф целью не был, его могло и пронести. А вот в центре разбитого бетона дергалась та самая выжившая штуковина. Нечто, похожее на змею в три метра длиной и полтора толщиной. Только без чешуи — будто ее содрали с длинного туловища. И без глаз. И без языка и зубов. Морда с пустыми глазницами вертелась туда-сюда. Широкая челюсть раскрылась в немом крике. Открытое мясо твари сочилось кровью, повсюду его усеивали раны от исчезнувших стрел и зарядов плазмы. Жить издыхающей мерзости оставалось от силы три минуты.