– Музыка у вас больно заводная, не удержалась.
– Правильно! – одобрил Лёшка. – Давайте плясать.
Бабушка спустилась и оказалась в центре танцующих. Она привстала на мыски, и комично потрясая кулачками, начала пританцовывать. А Лёшка пустился вприсядку вокруг неё. Наташка с Ленкой заливались смехом.
Лиза готова была провалиться сквозь землю. Лёшка, устав приседать, начал перехватывать бабушку под руку.
Песня казалась бесконечной. Но тут бабушка поймала Лизин страдальческий взгляд и осеклась. Расстроенная тем, что не исполнила обещание, она поспешила уйти, замахав на себя руками.
– Вот так бабуля! – смеялся Лёшка. – Огонь!
Наташа изобразила бабушкин танец, и Лиза с удивлением почувствовала, что ей захотелось ударить подругу. Она отвернулась и посмотрела на часы.
– Надоели мы? – усмехнулся Ваня.
– Да нет, привычка, – пожала плечами Лиза.
– Товарищи, а электричка через полчаса, – неожиданно громко объявил он. – Следующая поздно. Пора собираться.
Лиза хотела проводить.
– Отдыхай, дорогая, не заблудимся, – посмеялась Наташа.
И Лиза дошла с ними до калитки. Что-то поймала в Лёшкином взгляде, будто из прежнего – тёплого, близкого, и она, сама того не желая, ответила укоризной.
Зачем, спрашивается? Не было у неё к нему претензий. Вообще ничего не было. Пустота, одна противная, досадная пустота внутри.
Лиза вернулась к дому. И тут снова бабушка.
– Обиделась на меня? – спросила она виновато.
Лиза покачала головой.
– Лёшка твой совсем в девочках не разбирается. Он ещё много раз пожалеет, только поздно будет. А вот другой, чёрненький…
– Бабуль, можно я одна посижу? – перебила её Лиза.
– Я на свете-то пожила, – бабушка хотела ещё что-то сказать, но, сделав над собой усилие, ушла в дом.
Лиза улеглась в гамак, который ещё пах Наташкиными духами. Лизе они нравились. Осторожный ветер, вечерние распевы птиц, воздух, окрашенный закатным солнцем в нежно-абрикосовый цвет, – всё это казалось созданным для того, чтобы предаваться блаженным воспоминаниям о романтической встрече, перебирать в памяти взгляды, прикосновения, слова. А вместо этого только усугубляло досаду.
Лиза и пострадала бы с удовольствием, но она давно поняла, что не дано ей страдать из-за несчастной любви: либо она счастливая, полная надежд и доверия, либо нет её. Так что не о ком теперь ей ни плакать, ни мечтать. Нет у неё больше ни друга, ни подруги. С родителями в ссоре. Одна прабабка, в неё влюблённая. И медовый месяц впереди. В общем, всё к лучшему, только куда уж лучше-то.
От земли потянуло влажным холодом, и Лиза свернулась калачиком. Зевнула. Нет, идти спать в такой трагический день это слишком прозаично. Надо стихи сочинить, хоть какой-то будет толк от этого недоразумения.