Теперь по утрам он уходил на улицу вместе со мной, важно спускаясь рядышком по ступенькам. И вечером без меня домой не приходил, ждал, пока я ему дверь в подъезд открою. Эдик караулил меня, сидя на дереве. Реально сидя: задние лапы – на нижней ветке, передние – на верхней, хвост в свободном полете. (Я однажды в фойе музея театра кошек Куклачева похожую картину увидел – коты на фоне заката точно так же сидят на дереве. Эдика тут же вспомнил. Очень хотел ее купить, но попросили наведаться после выставки. Пришли после ее закрытия, а картины уже нет. Хозяин забрал и продавать отказался. До сих пор жаль. Прекрасная была бы память о моем умном добытчике.)
А спал в новых условиях по-прежнему со мной, но уже на другом диване, так же растягиваясь под одеялом. Не знаю, почему, но, даже наладив отношения с родителями, про форточку забыл напрочь. Стал свои выходы и приходы с моими синхронизировать, чему я сначала радовался. Все-таки двор был более тихим местом, чем проспект Ленина, куда выходил фасад нашего дома и козырек магазина. Но потом у нас в подъезде, в подвале, устроили пункт приема посуды, ну и началось все негативное, с этим связанное, происходить. Воняло туалетом и пролитым пивом. В очереди постоянно всякие типы околачивались, за опохмелиться на все готовые. А Котя, хоть и умница, но нелюдей-то не научился бояться. И вот однажды я вернулся – а кота на дереве НЕТ! Никто не сидит картинно, меня не ждет. Сразу плохо стало. Бегал, искал, надеялся, что если украли, то денег попросят, или убежит он от них и вернется ко мне. Объявления писал и расклеивал около подъезда. Но пропал совсем мой Котя-Эдик. Ему и 4-х лет не успело исполниться.
А к этому времени и одноклассница Ирка пропала. Закрутила роман с каким-то заволжским пожарником, переселилась туда и выпала совсем из нашего окружения. Не повторить мне было нашего с ней эксперимента с котенком. Да и у меня ситуация изменилась. Свершилось мое первое чудо, и я собрался уезжать в Москву. Ждало меня общежитие на Соколе, а что это такое – представлял я себе тогда слабо!
Другие ярославские коти. Московский период – часть 1
Надо честно признаться: когда я начинал писать эту главу, все остальные наши семейные ярославские коты слились в моей памяти в единый обобщенный образ. Но с помощью сестры, которая там в это время жила и памятью обладала много лучше моей, удалось не только расставить их всех по своим местам, но и вернуть каждому его персональный кошачий облик. И получилось, что в мое отсутствие в родительской квартире (уже другой с тремя отдельными комнатами) жили еще три кота. Всех, как и полагалось по традиции, звали Котями. К появлению Коти Второго я лично приложил руку. Вот этот эпизод я помню очень хорошо.