Но караван все шел через пустыню,
Но караван все шел через пустыню,
Шел караван и шел через пустыню
Шел потому, что горе не беда.
…восторг был полный, девицы сразу еще продолжения стали просить. А одна, та самая, к которой Барон начинал кадриться, откуда-то из середины спросила:
– А песню «Караван Джафара Али» знаешь?
– Попробую, – говорю. – Слышал когда-то в Киеве, но про караван Шаперо-Ри, может, это одно и тоже? А ты поможешь?
Она кивнула, и я начал ритмично рассказывать:
Мерно качаясь вдали, объят предрассветною мглой,
Караван Шаперо-Ри идет в свой край родной.
И по сыпучим пескам, где бегает дикий джейран,
Через границу идет с контрабандой караван.
Шелк он везет и хну из далекой страны Пакистан,
Но в тюках его лежит лучший кашгарский план.
Сам караванщик сидит с потухшею трубкой в зубах,
Длинные ноги сложив, качается на горбах.
Не буду весь текст воспроизводить, но до сих пор его помню. Ну и печальный конец:
Не долго качаться ему на мягких верблюжьих горбах,
Скоро зароют его в знойных зыбучих песках.
Не знаю, почему, но восторг был еще больше, куда там Матвеевой. Только заказчица заметила:
– А у нас по-другому ее поют, – но большой палец показала.
Все стали просить, нельзя ли послушать еще такого типа песенок. И совсем уж начался экстаз, когда я с завываниями изобразил:
Там, где протекает Амазонка,
Где пышный финик и раскидистый банан,
Там юный мавр ласкает нежно мавританку
Под шелест листьев и под крики обезьян!
Ну а потом она, естественно, изменила мавру с патагонцем. Вот он в мавританку острую стрелу и запустил. И какой трагический финал:
Там на могиле изменившей мавританки
Порой рыдает ее убийца-мавритан!
Мне эта песня своей географической глупой наивностью очень нравится до сих пор. Где Патагония, а где Мавритания – да и финики с бананами вместе не сильно растут. И примитивным текстом. Представьте «порой рыдает». Но кого это колышет? А какое шикарное образование мужского рода придумано – мавритан!
Но тут тетенька-организаторша вмешалась сурово – куда-то не туда пошла микрофонная линия:
– Так, уже поздно и ужин скоро. Давай, Игорь, исполни что-нибудь из Матвеевой, без этой пошлости – и заканчиваем.
Ну я еще один мой любимый стих без проблем выдал:
Летняя ночь была, теплая как зола.
Так еле слышным шагом до окраины я дошла.
Но после мавританки это было не то. Энтузиазм у слушательниц утих. Зато меня совсем мутить перестало, и я вернулся к себе. Даже поужинал с удовольствием. Мы же с утра почти ничего не ели.
А вот после ужина меня вдруг посетили: рядом уверенно угнездилась девица, заказавшая караванщика. Спросила: