– Не против?
– Да нет, только за.
– А если на ночь останусь?
И хихикнула:
– Да не радуйся раньше времени, скоро к себе уйду, а то уже и губу развесил, размечтался!
Ничего я не развешивал, но уверенности в себе ей было явно не занимать. Представилась как Ляля. Ну Ляля, так Ляля. Через некоторое время я уже знал, что едет она с нами только до Питера. Сама с Перекопа. Папаша ее там большая шишка, вот ее и захватили. Но она его гребует. Вот уже два года со своим парнем живет. Она мне назвала погоняло и посмотрела на произведенный эффект.
Я про него действительно слышал – очень крутой был тип, но мы никогда не пересекались. Совсем другая весовая категория и другой мир. В краснодомовской среде про него следующее рассказывали: от армии отмазался, и теперь он на Перекопе над всеми царит. По-взрослому, а это значило уже криминал. Такие рассказы про местных «знаменитостей» были обычным явлением во время наших вечерних посиделок. Но в большей степени касались наших соседей по району. Перекопские не часто в центр выбирались, но уж когда вылезали, лучше было им не попадаться. Как и заволжским. Метелили всех без разборки, на всякий случай, чтобы знали. По-видимому, для самоутверждения.
Во какая у меня оказалась соседка на этот вечер. Очень непростая и какая-то по-взрослому непредсказуемая. Таких знакомых до этого у меня не было.
Начала разговор с «Караванщика», у них главного героя называли Джафар Али, и он все время забивал себе тугой косяк. Я такого варианта не знал, а свой сразу ей продиктовал. Она записала, с блокнотиком пришла. Но другие, про которые она спрашивала, почти все знал: «Чайный домик словно бонбоньерка», «Порвали струны моей гитары», еще что-то. У нее и голос, и слух оказались на высоте, воспроизводила здорово. Да и музыку поэзии она сразу на лету хватала.
В общем, многое из будущего репертуара серии передач Глеба Успенского «В нашу бухту заходили корабли» (кстати, у него тоже ни слуха, ни голоса не было, как и у меня, но какую хорошую вещь организовал, хотя неприятная Филина многое портила) перебрали. Вот где мое пребывание на Нагорной улице Киева очень даже пригодилось. Общий язык был найден, и симпатия образовалась.
Потом она мне про остальных барышень из автобуса посплетничала, обозвала группу брюнетистых дев, задававших мне вопросы, кагалом, а их всех – прихиретницами и прошмандовками. Дескать строят из себя целочек, а сами… Я первого определения до этого вообще не слышал, но сделал понимающий вид. Спросил:
– Все такие?
– В автобусе-то? Да почти, но вот соседка моя вроде ничего, поговорили немного, я ее первый раз вижу, но похоже нормальная. Без выпендрежа. Кстати, обрати внимание. Я же видела, как она на тебя смотрела, когда стихи слушала.