После того как выяснилось, что я не такой уж и стопроцентный русак (им одного прадеда Питча хватило), атмосфера стала совсем теплой. Я был принят в компанию и даже получил обещание билетов на вечера Андрея Вознесенского. Один из присутствующих, журналист, с ним даже встречался, то ли в Юрмале, то ли в Сигулде, забыл. Он рассказывал, что Андрей любит тут отсиживаться и приходить в себя после некоторых явлений советской действительности. А уж когда я сказал, что он мой кумир, и процитировал некоторые его стихи, то даже сорвал аплодисменты. Потом долго прощались, как ни странно, тоже пили типа на посошок, только по-другому как-то называлось. И когда я оказался в спальне хозяйки, то как-то даже не удивился этому. И она прямо сказала:
– Когда сегодня утром увидела, как тебя уводит эта б… троица, сразу решила, вечером будешь со мной.
В итоге моя поездка оказалась богатой на неожиданные события. С утра до вечера мы вчетвером болтались по разным известным пригородам, даже до Бауски добрались. Через день после встречи в саду хозяйка позвала с ней вечером куда-то пойти, но я на выступление Андрея собирался и уклонился. Больше она на свою половину меня не приглашала, обиделась наверно. Но я не особенно расстраивался.
Да, проведенная с ней ночь принципиально отличалась от быстрых ярославских перепихончиков и не осложнялась никакими обязательствами и обещаниями. Но с чувствами было слабовато, а голая техника без наличия чувств – это не мое. Совершенно меня не манила и не манит. Вот почему и во Франции, проходя неоднократно по улице Паради (Райская улица – сосредоточение представительниц марсельских борделей) сквозь строй предложений всякого рода, от черных, белых и желтых дамочек всех возрастов абсолютно точно не испытывал желания на них поддаться. Даже из простого любопытства.
И в этот раз я ни перед барышнями никаких угрызений совести не испытывал, ни перед хозяйкой. Только пожал плечами, когда они меня спросили – почему она их обозвала по-всякому, когда как-то к вечеру они зашли за мной. А это было как раз тогда, когда я не откликнулся на ее предложение и ушел пораньше, чтобы забрать билеты. Телефонов-то мобильных еще и в помине не было. А на вечера поэзии Вознесенского я очень хотел попасть. Даже не знаю с чем можно мое желание сравнить, наверно с праздником души!
Вот его выступления во всех подробностях помню, и рассказы про Латвию и латвийских поэтов, даже с пересказом стихов некого Чаклайса (потом нашел такого) и посвящения ему своего стиха про кузнечика. Почему-то он вспоминал про Жаклин Кеннеди и, конечно, читал кучу новых произведений. Некоторые у меня в голове до сих пор сидят.